– Понятное дело, ты тоже секретничаешь, – надувшись, продолжал Руэ. – Я слышал, как Элислая говорила о том, что про врата известно лишь десятерым, включая меня. – Он гордо выпятил грудь. – И мне запрещено говорить о настоящей Длани Фатума под страхом позорного столба.
– Погоди-ка, – оживился Гай, – а кто еще знает про наше открытие?
Руэ стушевался:
– Ну-у-у, я знаком не со всеми. Архимаги вообще не любят общаться с кем-либо, кроме тригеритов. Так что я их не знаю. А из тригеритов, ну, Элислая, Эдрин – он же кангровец. Еще Лемрок. А еще Кобус. Вот и все, кого я знаю.
– Не густо.
– Да не важно! – в глазах Руэ зажегся огонек. – Важно, что лик Фатума повернулся к нам. Представляешь, скоро мы все будем жить на Фатуме. С чистым, прохладным воздухом, чистой водой.
– Я уверен, что там тоже будут свои трудности, – Гай не разделял его энтузиазма.
– Угадай, кого назначили ответственным за операцию?
Лекарь стиснул зубы и сжал кулаки. Неужели?..
– Эдрина! Его повысили!
Облегченно выдохнув, Гай дал Руэ дружеского тумака.
Через полчаса они дружно принудили Кобуса оторваться от перевода и поесть. Ко всему прочему ученый не очень вкусно пах. Когда Гай предложил искупать ученого, Руэ замотал головой:
– Пустое дело! Тогда он грозится вообще не выходить из комнаты.
Гай усмехнулся, в который раз удивляясь тому, что иногда гениальность идет рука об руку с безалаберностью.
Днем, примерно к полудню, когда все новые жители дома видели десятый сон, пришла Элислая и Гаю было очень приятно проснуться от ее поцелуев.
Поздним вечером в дом пришел Эдрин и отказавшись разделить ужин, сухо попросил Элислаю прибыть в штаб.
– Злится, что я оказался счастливее, чем он, – шепнул Гай, когда Элислая закрыла дверь за визитером. – Кстати, по-моему в Терме нравы не такие жесткие, как в горных поселениях.
– С чего ты так решил? – улыбнулась девушка.
– Ну мы с тобой не скрываемся и до этого не скрывались, а я до сих пор не привязан к позорному столбу, значит выводы напрашиваются сами.
– Да просто я сказала всем, что мы попросили у Кобуса разрешения встречаться. Знаешь, он хорошо знал моего отца, поэтому это логично. И что самое смешное, когда его спрашивали о нас, он серьезно отвечал, что ты просил моей руки и подарил мне сияющий камень.
– А почему ты его не носишь? – не понял лекарь.
– Ты что? – Элислая сначала сделала удивленные глаза, а потом рассмеялась. – Как его носить, если его нужно разделить напополам и съесть в присутствии старейшины! В нашем случае Кобуса.
– В моем родном Велларе все по-другому, – улыбнулся Гай. – Ты пойдешь в штаб?
– Да, только сначала быстро поем, – девушка принюхалась к аромату еды, доносившемуся из кухни. – Кажется, Руэ приготовил что-то вкусное.
– Угу, парнишка неплохо готовит, – кивнул Гай.
Примерно через час после ухода Элислаи, в дом прибежал Руэ и, сияя словно вышедшая с конвейера монетка, заявил Кобусу, чтобы тот собирался.
– Представляете, Эдрин подрался так, что сломал руку и теперь вместо него Элислая!
Из своей комнаты высунулся Кобус и поправляя гогглы разразился радостной тирадой:
– Я верил, верил, что именно она будет первым альбиносом, чья нога ступит на благодатные земли Фатума. Жаль, что ее отец не дожил до этих знаменательных событий.
– А может это Элислая сломала Эдрину руку? – хихикнул Руэ.
– Не говори глупостей! – строго осадил его Кобус.
«Да гром вас раздери!» – подумал Гай, у которого все внутри перевернулось от беспокойства за девушку, а затем спросил:
– Вы оба летите в Кангро?
– Не летим, мой мальчик, а уходим, – ученый вскинул указательный палец вверх. – Не забывай, что тригериты пронзают пространство посредством своих замечательных спиннов.
– Я должен быть там! – решительно сказал лекарь.
– Что? Как? – растерялся Кобус. – Но Руэ…
– Плевать! – Гай зажал рот собравшемуся протестовать мальчишке. – Я люблю ее и должен быть рядом! Что за!.. – он отдернул ладонь и ответил щелбаном укусившему его Руэ.