— Опаздываете, Лизавета, — женщина поправила рукой очки и открыла для меня дверь своего кабинета.
— Прошу прощения.
— Ну, что? Я изучила все документы, Лиза.
— Ну и? — я замерла, рассматривая ее напряженное лицо.
— Но это все бессмысленно. Тут я уже Вам мало чем помочь могу.
— Боже, — выдохнула я, зарываясь лицом в ладони. Какая же я дурочка. Неужели до сих пор верю в чудеса? Я же сама врач, и сама могу в полной мере оценить всю бессмысленность. Зачем бегала, как сумасшедшая, сдавая анализы в других клиниках? Зачем искала врача, не боявшегося трудностей?
— Спасибо, доктор…
— Нет, Вы не поняли меня. Лизавета, Вы уже беременны.
…. Жара отпустила. Я перестала замечать раскрасневшихся прохожих, забыла о проблемах и повседневных делах. Ноги сами несли меня по скверу вдоль выгоревших стен больницы. Там, за дальним корпусом, между густого леса скрывалась узкая тропинка, по которой я ходила постоянно. Шум города исчез сразу, как только, скинув туфли, ступила босыми ногами на прохладную землю. Сочная зелень травы щекотала ступни, мелкие камушки заставляли ступать осторожно, но я мало что замечала. Как только расступившиеся березы обнажили покосившиеся ворота старого кладбища, я ускорила шаг.
— Здравствуй, дедулечка… — я положила букет красных роз на глянец черного мрамора, а потом достала мягкого зайчика из сумки. — Здравствуй, сынулечка. Простите, что давно у вас не была. Закрутилась. Ванька поправился. Врач снял почти все ограничения, у них остались только одинаковые шрамы. Представляешь, дедуль? Макс подговорил Ваньку, что когда мы летом поедем на море, чтобы он говорил, что их порезали на разборке. Дома у нас шумно и весело. Милка влюбилась. Ходит и молчит, только горько вздыхает, когда я пытаюсь задать ей вопрос. Но Ванька мне рассказал, что это все из-за нового мальчика, с которым она познакомилась в летнем лагере при школе. Короче, трагедия у нас, дедуль, настоящая. Мирового масштаба, как ты говорил.
— Все? — сухой голос Макса вырвал меня из раздумий. Он стоял, прислонившись к березе. — Теперь можно ехать?
— Ты следил?
— Нет.
— Нет, ты следил.
— Конечно, я чувствую, когда ты врешь! — вспыхнул он и прошел мимо, грозно сверкнув взглядом. Едва притронувшись к фотографии деда, он припал к маленькому кресту, под которым были выгравированы лишь фамилия и имя с ужасающей датой смерти, совпадающей с рождением. — Сын, ты видел? Наша мамка врать научилась.
— Хватит. Ну, не дуйся, — я повисла на мощном плече мужа, прижимаясь щекой к его груди.
— Я не дуюсь.
— Я вижу. Поехали?
— Поехали, — Максим подхватил мою сумку, туфли и протянул мне руку.
— Кстати, дедулечка, правило акушера Манилова работает… Оно работает….
— Чего?
— Ничего. Потом расскажу…