Не демон.
— Все в порядке! — выкрикнул он, обернувшись к отступающим жителям Эльсинхольма. — Это всего лишь тронутый вюрдом штормвюрм!
Арьяк вновь обратил все внимание на тварь, которая вздыбилась теперь на десять метров над ним. Избранный воин Великого Волка поднял щит, другой рукой отводя молот для замаха. Туман струился из пасти змея, окутывая, покрывая ледяной коркой кожу и керамит. Тварь атаковала из облака, резко выбросив голову.
Тупой нос ударился о наковальню щита. Столкновение отбросило Арьяка назад в водопаде искр, летящих от силового поля. Он тяжело приземлился, взметнув фонтан ледяных осколков, разбитых его броней. Перед глазами все плыло; огромный змей приближался.
С яростным криком Тира рванулась мимо него, вздымая вихри снега. Другие жители разоренного города последовали за ней, выкрикивая имена своих близких, точно проклятия, и взывая к Всеотцу с требованием защиты.
— Нет, нет, нет, — проворчал Арьяк под нос, перекатываясь на бок и поднимаясь на колено. — Вы мне только помешаете.
Коридоры вокруг залов Мастеров Рун увешаны вюрд-оберегами — символами из железа, камня и золота, заградительными рунами из кремня. Они выглядят грубо сработанными, напоминая неумелые варварские подношения Темным Силам, но Ньяль достаточно мудр, чтобы не судить защитные талисманы по их виду. Все сущее на свете присутствует и в варпе. Ученые Империума называют это по-разному: душа, тень, дух. У скальдов, ведающих руны, это зовется отражением, и потому поэтические имена варпа — Иное Море, Воды-подо-льдом, Замерзший Предел. Подобно отражению на неровной стене ледника, проекция материальных сущностей неполная и даже асимметричная. Эти же клочки окровавленной шерсти, кости с выцарапанными на них узорами, металлические рунные знаки, что старше самого Клыка, служат противоположному — несовершенные людские интерпретации безупречных концепций варпа. Это слова богов, записанные низменными способами смертных, прочитать которые можно лишь с самого края — глубинный язык, ведомый только темным богам и Всеотцу. Грубый перевод, подобный попыткам чужаков говорить на наречии Фенриса, когда они слышат и произносят только резкие слоги и упускают интонации и дыхание под ними, что смягчают сказанное.
В варпе трижды перекрученный гвоздь не просто застежка — он замок для разума. Узел Бесконечности, сплетенный из перетекающих друг в друга серебряных полос, собирает силу, вытягивая энергию из намеревающихся применить ее во зло. Шкуры, клыки и когти воплощают дух Фенриса, первобытную и неостановимую силу мира. Подходя к своим покоям, Ньяль видел стены как яркую разноцветную радугу, переливающуюся ненавистью и надеждой, любовью и гневом.
Дверь ничем не отличалась от многих других механических проходов в Клыке, не считая вырезанной кинжалом метки: Зовущий Бурю. Руна вспыхнула золотом, узнавая создателя; она запечатана кровью, и эту связь невозможно ни разорвать, ни подделать известными смертным способами. Одной мыслью Ньяль снял запор, и створка с шипением заскользила в сторону.
Комната внутри оказалась больше, чем можно было ожидать, судя по непримечательному виду двери. Ньяль не обращал внимания на спиральные витки рун и восьмиугольные символы пересечений, врезанные в камень, но для неодаренных это зрелище показалось бы тревожащим, а то и болезненным для взгляда. Наверху простирался хрустальный потолок, почти неразличимый, кроме узких граней, поблескивающих в звездном свете в верхних слоях атмосферы Фенриса. Призматический свет плясал по комнате, преломленный по линиям пространственной вюрд-геометрии.
В центре комнаты в ореоле переливающегося вюрд-нимба стоял богато украшенный комплект брони тактического дредноута, надетый на массивный деревянный манекен; голубовато-серый керамит покрывали металлические символы. Волчья шкура, хвосты, талисманы и вюрд-узлы усиливали психическую защиту. На голове манекена лежала сеть из тонких проводов и кристаллов — психический капюшон.
Чернокрыл слетел с плеча Ньяля, как только закрылась дверь, и порхнул на спинку кресла, стоящего напротив боевого доспеха Зовущего Бурю. Трон — ибо размеры не позволяли назвать его иначе — был вырезан из цельного куска дерева. За тысячи лет лак и патина скрыли большую часть тонких деталей, над которыми его создатель, несомненно, трудился много дней. Куда сильнее выделялись белые кости, вделанные в темное дерево. Они приблизительно очерчивали контуры сидящего в кресле — бедренные и берцовые кости на передних ножках кресла, кости рук в подлокотниках, позвоночник, тянущийся вдоль высокой узкой спинки. Череп, похожий на волчий, венчал сооружение прямо над головой сидящего, точно корона или нимб святого.