Решительно сжав зубы в беспокойстве о том, что должен сказать, Ньяль шагнул к окованной железом двери башни. Вход отмечал еще один волчий череп, окруженный железными заклепками с гербами двенадцати Великих рот.
Он поднял посох и трижды с силой постучал в дверь. Удары звенящим эхом прокатились по мосту и внутри самой твердыни.
Щелкнули и зажужжали камеры наблюдения, установленные в дверной раме. Красная светящаяся линия с гудением просканировала его и отключилась. Наконец лязгнул засов, и дверь распахнулась внутрь, открывая короткий коридор и широкие ступени, ведущие на верх башни.
Приготовившись к сложному разговору, Ньяль переступил порог Цитадели Убийцы.
Он поднимался по ступеням неохотно, словно придавленный не физическим грузом, но ношей признания, которое ему вскоре предстояло сделать. Хотя башня и выполняла ритуальную роль, она также была важной частью оборонительной системы Клыка. Как и многое на Фенрисе, внешность и предназначение не всегда совпадали. Спиральная лестница вела рунного жреца мимо орудийных батарей, тяжелых бронированных дверей арсеналов, центров вокс-связи и управления сканерами. Пневматические лифты и шахты автопогрузчиков пронизывали внутренность цитадели, готовые ожить, повинуясь мысленным импульсам сервиторов, подключенных к орудийным системам. Символы Адептус Механикус запечатывали люки доступа рядом с условными рунными обозначениями слуг-ремонтников — странное соседство, две слишком разные культуры, которые заставила сблизиться общая нужда.
Здесь не нашлось не прошедших испытания соискателей. До прихода Ньяля обитатель башни пребывал в полном одиночестве. Псайкер чувствовал силу волчьего культа, наполняющую воздух, — чистое могущество фенрисийского духа, что пропитывало стены и исходило от одного-единственного человека. Ньяль ускорил шаг; он знал, что его прибытие замечено, и не хотел заставлять Убийцу ждать.
Лестница вывела в просторный зал, занимающий все пространство башни. Здешнее убранство отразило двойственную натуру Космических Волков — символика Империума смешалась с фенрисийскими рунными узорами. Знамена, что когда-то развевались над стенами Имперского Дворца, теперь соседствуют с волчьими хвостами и штандартами с драконьими головами, сделанными по образу тотемных столбов воинственных фенрисийских племен. На полу выложена золотом имперская аквила; ее окружают четыре волка из черного гранита, запрокинувшие головы в безмолвном вое. Каждый зверь превосходит ростом Зовущего Бурю.
— Недобр тот ветер, что приносит Зовущего Бурю к Убийце в одиночестве.
Голос охрип от старости, но ничуть не утратил силы; этот рык звучал над полями боя десять столетий. Ньяль не увидел собеседника, но почувствовал его. Его дух, похожий на жадное дыхание волка, изготовившегося к прыжку, исходил от одного из отделанных деревом реликвариев, выстроившихся в дальнем конце зала. Колонны между деревянными панелями были вырезаны в виде составленных друг на друга черепов, попеременно волчьих и человеческих, а между ними переплетались сложные геометрические узоры.
— Проницателен как всегда, Ульрик, — заметил рунный жрец.
— Я без всякого вюрда знаю, что лишь тяжелая забота могла заставить тебя прийти сюда, а не на нейтральную территорию залов Логана. Я — страж духа и знаний ордена, и тебе не приходилось вызывать меня для разговора наедине с тех пор, как ты занял должность. А значит, если теперь решил явиться… Я прожил долгую жизнь, но никогда еще не видел времен тревожнее нынешних. И я не удивляюсь.
Говорящий показался из-за склада реликвий, держа в руках чужацкий череп: вытянутая форма, свойственная эльдарам, рубины в глазницах и знаки мести, вырезанные на острых костях скул и на лбу. Ньяль чувствовал все еще пульсирующий в артефакте гнев Космического Волка, убившего этого ксеноса.
Сжимающие реликвию руки с выкрашенными в черный ногтями и татуировкой волка на внешней стороне ладоней потемнели, как старые ветви. Другие знаки украшали предплечья — великолепно нарисованные звериные головы, черепа и символы, или же грубые наброски. Прочая плоть Ульрика скрывалась под длинной тяжелой черной рясой. Как и зал, его наряд воплощал двойственность: монашеское одеяние и одновременно облачение фенрисийского хранителя знаний. На веревке, подпоясавшей его, висели имперские инсигнии и еще больше волчьих талисманов, по подолу и рукавам тянулась серебряная вышивка из переплетенных узлов. Он носил ожерелье из клыков и звериных черепов, но подвеской служил крест Крукс Терминатус, которым награждали лишь величайших воинов Империума.