Некоторые ордена записывали боевые подвиги на свитках или информационных платах, другие пытались запечатлеть достижения в гербах и символах или же воздвигали статуи, мемориалы и дворцы во имя побед. Космические Волки жили в окружении прошлого, складывающегося из их личных и общих усилий. Старейшие воины жили так долго, что, как в случае с Логаном, требовались целые залы, чтобы вместить их трофеи. Битвы также жили в сагах, не записанных нигде, но рунные жрецы и волчьи жрецы помнили, и поколение за поколением боевых братьев пели их.
Здесь хранилось великое множество черепов, равно еретиков и ксеносов, и всевозможное их оружие и доспехи, искусно выстроенные вдоль стен так, чтобы фокусировать взгляд на фигуре, занимающей гигантский трон. Знамена имперских полков, подаренные в качестве наград в кампаниях, укрывали заднюю стену. В центре распростерла крылья бронзовая имперская аквила, увешанная медалями и талисманами, заслуженными в сотнях военных зон.
Каждый предмет в этом зале Логан Гримнир добыл или получил в дар — это его личная летопись войны. Черепа принадлежали убитым им врагам, знамена и медали — награды за сражения, или командование, или за то и другое.
Владелец трофеев и знаков почести восседал в терминаторской броне на огромном каменном троне, украшенном вырезаными символами рот под его командой. Он нахмурился, глядя на гостя — разительный контраст с тем, как тепло они расстались.
— Ульрик передал сообщение.
Эта короткая фраза остановила Ньяля на полушаге; дверь со стуком закрылась за его спиной, и он вдруг подумал, что захлопнулась ловушка.
— Я не слишком много понял из его яростной речи, — продолжал Логан, — не считая того, что ты навлек бесчестие на себя и всех Космических Волков. Он упоминал проклятого Магнуса, а также Просперо, но все прочее утонуло в потоке возмущения.
— Как только он успокоится, я предложу подобающую виру, — ответил Ньяль. — Я многажды неправ в том, что сказал Убийце, но готов исправить этот проступок.
Хмурая гримаса Логана чуть смягчилась, и он расслабился, насколько это возможно в тяжелой броне. Ньяль перевел дух и опустился на колено; Гримнар удивленно поднял брови.
— Ты не склонялся передо мной ни разу с тех пор, как принес вассальную клятву, Ньяль. Это тревожит меня.
— Я совершил чудовищную ошибку, Великий Волк.
Он начал вновь излагать свое затруднение. В отличие от признания перед Ульриком, на сей раз события казались ему гротексными. Пересказывая свою историю вновь, Ньяль чувствовал себя еще глупее; он словно превратился в ребенка перед суровым, но справедливым родителем.
Закончив, Ньяль не смог взглянуть Логану в глаза — вместо этого он уставился на стеклянные бусины в глазницах медвежьей шкуры под ногами Великого Волка. Он знал, что во взгляде Логана увидит осуждение, пусть даже тот попытается его скрыть, и это лишь отразит то, с какой силой Ньяль корит себя сам.
— Посмотри на меня, Ньяль.
— Я… не могу, мой господин.
— Тогда ты бесполезен для меня. Или я должен приказать?
Зовущий Бурю почти физическим усилием заставил себя поднять взгляд и встретиться с ледяными глазами волчьего лорда. Логан смотрел сурово, сжав кулаки на подлокотниках трона.
— Это и все, что ты можешь сказать? — спросил он.
— Мне жаль, — осмелился выговорить Ньяль, хотя это слово казалось таким мелким и бессмысленным по сравнению с величиной проступка.
— Мне нет дела до твоих извинений, мне нужны ответы! — рыкнул Великий Волк. — Каков твой план? Что мы можем сделать? Встань и веди себя как воин, которым ты должен быть.
Этот упрек ударил в самую сердцевину нерешительности Ньяля, обнажая причину его разногласий с Ульриком.
— Я хочу отправиться на Просперо, но не уверен, что это — наилучший выбор. Слишком много риска, а награда слишком… сомнительна.
+Мы оба знаем, что ты имеешь в виду! Я понимаю, что ты считаешь меня предателем, а мое слово — ничего не стоящей пустышкой, но я полагаю, что ты — не больше, чем не помнящий истории бродяга, восхваляющий воинов, которые уничтожили величайшее собрание знаний в галактике. И лучше тебе принять всерьез, когда я клянусь своим именем — не будь я Иззакар Орр, — что я помогу тебе вернуть твоих потерянных братьев, если ты сможешь освободить меня из этой психической тюрьмы.+
— А альтернатива? — спросил Логан. — Если я решу, что ты должен избавиться от этой обузы? Возможно ли это?
— Возможно, — признал Ньяль, поглаживая бороду и поднимаясь на ноги. — Есть вюрд-расклады, которые способны освободить духа, овладевшего чужим телом. Я думаю, их можно применить в моей ситуации.