Для этого нужна еще одна война. Трусость Кураучи станет причиной его падения. Даже имея огромные денежные средства, он не устоит в серьезном вооруженном конфликте.
Йоси принесла стакан пива, и я залпом осушил его.
Может, и к лучшему, что меня заставили выделиться. Если бы я стал преемником, то в силу множества причин вполне мог ухнуть в яму. Но я своими руками построил собственную семью. Учитывая беспомощность Кураучи, это было не особенно трудно. Вот если бы босс был здоров и следил за мной, пришлось бы туго.
Другими словами, мне повезло. Наверное, так оно и есть. Впервые за то время, что я прожил в мире якудза, мне подумалось: "А ты счастливчик".
Я пил пиво и посматривал в окно. Из одежды на мне все еще было только полотенце вокруг бедер. Йоси поставила какую-то музыку. Я на музыку вообще мало внимания обращаю, а для Йоси музыка – хобби. У нее целая стенка заставлена кассетами и дисками.
Я налил третий стакан пива и сидел и смотрел, как оседает пена. Это заняло какое-то время. Когда я нахожусь в помещении, то делаю что-нибудь такое, что помогает убить время. У меня обостренное чувство времени, и я его безрадостно убиваю. Сейчас я как раз занят этим – в ожидании смерти босса.
– У тебя целый набор странных привычек, – заметила Йоси, подходя ко мне со стаканом. – Чем дольше за тобой наблюдаю, тем больше о тебе узнаю.
– Например?
– Ты всегда наливаешь пиво левой рукой. Как правило, не сразу выпиваешь все пиво. Сначала делаешь небольшой глоток, будто хочешь убедиться, что оно не отравлено. И каждые пять минут ты касаешься пальцем кончика своего носа. А когда прикуриваешь, щуришь левый глаз.
– Достаточно.
– Ты злишься?
– Нет. Теперь я тоже знаю некоторые твои привычки. Но тебе не скажу.
– Ладно. Не говори.
Я даже не спросил ее почему. Я устал. Мне надоело сидеть и ждать. И ничего от меня не зависело. Злиться тоже не имело смысла. Чувство было такое, будто я снова попал за решетку.
4
Сугимото позвонил после десяти вечера. Я повязал галстук и выскочил из квартиры Йоси, на ходу надевая пиджак.
Через пятнадцать минут я был в больнице.
Парни из старшей семьи толпились в вестибюле. Один из них увидел меня и бросился к лифту, чтобы нажать кнопку вызова.
Тело босса уже перенесли в покойницкую, расположенную в подвале.
Когда я вошел, Кураучи поднялся мне навстречу.
Я поднял простыню, прикрывавшую лицо старика. Оно было удивительно спокойным. Казалось, он крепко спит.
– Отмучился. Кажется, умер, не приходя в сознание.
– Не так уж плохо для того, кто был якудза, как ты думаешь, Кураучи-сан?
– Ты прав.
– Босс всегда говорил, что не к лицу якудза умирать где-нибудь в подворотне. И ты смотри, умер в частной клинике.
Я заплакал. На сей раз преднамеренно. Кураучи тоже пустил слезу. Мы стояли рядом и плакали, как дети, потерявшие отца.
Потом мы присели на стулья возле покойника. Появился Сугимото; он подошел к телу старика и положил ладонь на его руку. Минутой позже в помещение морга вошли все дяди. Я подумал о том, что теперь босс действительно мертв. Какая-то часть моего сознания не принимала этого, хотя старик лежал здесь, передо мной.
– Все готово, Кураучи? – спросил кто-то, и мы оба посмотрели на говорившего.
– Все близкие уже знают, остальным я сообщу утром. Завтра устраиваем поминки, послезавтра состоятся похороны.
– Хорошо. Можешь располагать нашими людьми, – произнес Ояма.
Он действительно привел с собой нескольких парней. "Где же они были, когда клан воевал?" – подумалось мне.
К зданию больницы подогнали микроавтобус. Дяди, Кураучи и я вынесли тело к машине.
Наступила ночь, и движения по улицам почти не было. Во главе процессии шел "мерседес" Кураучи, за ним – микроавтобус с телом босса, потом машины, в которых ехали дяди, и замыкал кортеж мой автомобиль.
– Все думаешь: "Когда, когда?", а потом это происходит, и не верится, что это случилось, – сказал Сугимото, сидевший рядом со мной.
В больницу я взял семерых парней из нашей семьи.
– Подобные вещи всегда некстати.
Доктора сказали, что в течение суток ничего не случится. Поэтому даже Кураучи уехал из больницы, хотя в этот вечер он должен был дежурить возле босса. Старик умер в одиночестве.
За полчаса мы добрались до штаб-квартиры. У входа выстроились остатки старшей семьи – человек двадцать.
Тело босса поместили в отдельной комнате на хлопчатом матраце. В офис непрерывно прибывали люди – все хотели попрощаться со стариком. Такого столпотворения эти стены еще не видели.
– Синичи-сан будет принимать близких и родных. Дядя, ты руководишь похоронной комиссией. Я позабочусь об остальном.
Кураучи говорил негромко, наклонившись к уху Оямы. Он собирался принимать траурные взносы – это у него хорошо получается.
Люди все входили; в целом атмосфера была благопристойна – народ пришел проститься с человеком.
– Хватит на сегодня. Пусть подежурят снаружи. – Кураучи опустился в кресло рядом со мной. – Давайте разъезжаться. Надо отдохнуть перед похоронами.
Я вышел на улицу. Паренек из старшей семьи проводил меня до машины.
– Куда едем, босс?
– В офис, Сугимото. Все там?
– Все до последнего человека, кроме тех, кто на дежурстве.
Наступили дни, в которые проверяются люди. Вопрос в том, смогут ли мои парни выдержать проверку. Наверняка среди них есть такие, на кого нельзя положиться в трудную минуту. Скорее всего на днях мы узнаем, кто есть кто.
– Мы купили лучшие цветы, приготовим миллион иен в качестве пожертвования, – произнес Сугимото.
– Звучит неплохо.
Сугимото не стал уточнять детали. Я тоже молчал, и так мы добрались до офиса.
Войдя в помещение, я первым делом переоделся в черный костюм, повязал черный галстук. Потом собрал всех парней и сообщил им, что босс скончался. Один малый курил, и Сугимото сделал ему замечание. Атмосфера в офисе стала напряженной.
Минут пятнадцать я держал речь. Кажется, никогда раньше не говорил так долго. Я сам удивился, как гладко у меня выходило – хвалебные фразы лились одна за другой. Некоторые ребята помоложе расчувствовались почти до слез.