– Раз, два! – скомандовал инициатор путешествия не свойственным ему суровым, грудным голосом.
Льдины плыли быстро и тяжело, словно обломки разбитых каменных стен храмов. Из лодки казалось, что это несется какой-то разрушенный материк, фантастическая взрытая земля, красная от мертвых песков, от следов неистовых и страшных зимних бурь. По временам прямо на лодку плыла плоская льдина, огромная, как потолок большого зала, острыми краями предательски целясь в борта суденышка. Рафал поднимал весло и наносил ей смертельный удар. Грозная ледяная плита послушно отодвигалась в сторону. Другие, послабее, от одного удара рассыпались в прах. При угасающем дневном свете на изломах льдин виднелись черно-зеленые полоски постепенно нараставших слоев. Вокруг слышался тихий шорох льдин. Из желтой глубины вырастали вдруг круги и спирали водоворотов, словно гигантские родники, бьющие из разверзшегося дна. По временам лодка сотрясалась от неожиданных ударов и зловеще трещала. Весла то и дело выхватывали из пенящегося водоворота льдинки, которые, скользя и шурша, взлетали вверх. Порою по быстрым волнам главного течения неслась огромная, похожая на скалу, глыба льда. Тогда лодка, оттолкнувшись упругими веслами, отскакивала в сторону и плыла наискосок.
Огонек, светившийся в каком-то окне на горе, следовал неотступно за лодкой и, дрожа и преломляясь в бурных волнах, пронзал их, как иглой. Когда его луч прорезал волны, юноши в первый раз увидели слепую пучину, с глухим ревом неудержимо несшуюся вперед.
В глубокой тьме душу обдало холодом, но чувство радости не пропало. Оба гребца испытывали физическое наслаждение, мчась с неслыханной быстротой в мягкой колыбели пучины. Они хватали ее веслами за горло и выворачивали ей суставы.
– Раз, два! – кричал Рафал с яростью в голосе, захлебываясь от счастья.
Весла гнулись, как лозы на ветру, но лодка, разбивая валы, шла наискось по речному простору. Трепетный луч света в волнах исчез, и непроницаемая темнота окутала лодку. Руки начали уставать. Пот лился с лица. Кровь стучала в висках.
Деревянное суденышко неслось по воле волн. Гребцы не могли уже ни повернуть его, ни направить по своему желанию. Вдруг оно с бешеной быстротой описало круг, загребая со свистом кормою воду, и замедлило бег.
Где-то впереди слышался глухой, ужасный шум… Вся водная хлябь угрюмо гудела там, словно водопад, низвергающийся с гигантских уступов.
– Где мы, Рафал? – тихо спросил Кшиштоф.
– Ну и вопросы же ты иной раз задаешь! Откуда я могу знать, где мы?
– Что это так гудит?
– Вода.
– Смотри, а это что?
От испуга насмешливый ответ замер у Рафала на губах. Липа, груди и рук его коснулись как будто темные, влажные когти огромной лапы. Оба юноши шарахнулись и, приготовившись к защите, выхватили весла из воды. Лодка медленно пошла вперед. Тут только они поняли, что запутались в кроне высокого дерева, по-видимому вывороченного с корнем и поваленного водой. На торчавших во все стороны ветвях и тонких безлистых побегах висели клочья гнилой травы и сена, которые внезапно облепили им лица и опутались вокруг шеи.
Они оттолкнулись веслами, и лодка медленно, точно баржа с хлебом, пошла туда, куда они ее направили; течение только немного относило ее в сторону. Это место было сплошь покрыто шугой, льдинками, плывшими лениво, громоздясь друг на друга. Рафал привстал, расставил ноги, уперся ими в борта лодки и стал ее раскачивать. Кшись понял, что это нужно для того, чтобы не дать шуге облепить лодку, но его бросало в дрожь при одной мысли о том, где они находятся.
Они плыли так долго.
Шум воды, которая низвергалась с оглушительным ревом, все приближался, надвигался на них из темноты.
Вдруг оба почувствовали, что их опять подхватило главное течение. Вода неслась влево, с шорохом кроша лед. С минуту им пришлось плыть посреди льдин, которые быстро скоплялись вокруг них. Напрягая все силы, они с трудом оттолкнули их веслами, раз, другой, третий. Лодка снова вернулась на более спокойное мелкое место, сплошь покрытое шугой. Инстинктивно почувствовав, где проходит главное течение Вислы, по тому, как стремительно вал за валом, набегают там вспененные волны, они изо всех сил направляли лодку в противоположную сторону. Весла их месили шугу, разгребали рыхлый лед, с шорохом врезались в его слой, пока, наконец, корма лодки не ударилась во что-то неподвижное.
– Что это, берег? – спросил Кшиштоф.
Рафал нащупал веслом и обнаружил, что это сплошной лед, не оторвавшийся от берега. Впереди была пучина главного течения, кругом разбитые льдины.