Я поманил ее к себе пальцем. Она тут же послушно встала, косясь на мои расстегнутые штаны и покусывая губу. Я повернул ее и чуть толкнул в спину, чтобы она уперлась ладошками в скамейку. Ее пышная задница открылась мне во всей красе: мягкая, податливая и бархатистая — точь-в-точь свежая выпечка. Вот, да, самое то. Еще бы немного повыше. Жаль, каблуки на женских туфлях нынче не в моде. Раньше удобнее было: чуть ее нагибаешь — и как раз.
Я ухватил девицу за бедра и с наслаждением вошел. О, небеса! Три месяца ожидания! Три чертовых месяца я хотел ее! Спать не мог, есть не мог, про дела вообще молчу. И вот, наконец, я достиг своей цели. Какие формы, какая мягкость! Ничто не может с этим сравниться. Словно погружаешься в другой мир. Причем на деле погружается только одна часть тела, а кажется — что ты весь там. Как будто удовольствие, рождаясь где-то внизу живота, выходит наружу и накидывает на тебя пламенную сеть. И эта сеть затягивает. Как приятны эти складочки внутри, как тепло и влажно. Была б моя воля, я бы выходил из женщины только затем, чтобы войти в другую женщину. О, боги, из всех наслаждений, что вы создали, это — наивысшее. Все эти изгибы и влажная, ничем не защищенная плоть ласкают, заставляя желать их все сильнее и сильнее, дразня и разжигая аппетит. А я всегда голоден. Быть внутри женщины, раздвигать податливую плоть снова и снова — единственный способ не сойти с ума от желания и хоть немного насытиться.
Не понимаю тех мужчин, что любят убивать: разве можно ощутить ЭТО через меч? Ну да, он рассекает плоть, проникает туда, где быть не должен: холодная полоса металла в еще горячем живом теле. Но этот миг так недолог. То ли дело овладеть женщиной: сначала долго и упорно добиваться, затем подчинить, заставить раскрыться во всех смыслах, а потом пронзить. Проникнуть как можно глубже, почувствовать каждый изгиб. Делать это снова и снова, прижимая ее к себе, пробираясь к самому сердцу. А потом выплеснуться, непременно отметить ее: моя, покорена мной, заполнена мной. Тогда голод на время отпускает, и мир открывается мне в новом свете: как я мог не заметить этих звезд, этот упоительный запах влажной земли и перепревших листьев, хрустальный звон воды и бархатную черноту ночи? Сверкающие алмазы небрежно рассыпаны по черному полотну неба. Прохлада мягкими лапами касается моих пылающих щек и густым потоком смывает душный жар тела.
Да, как же хорошо. Иногда так хочется, чтобы в такие моменты рядом была еще одна девица. А лучше — две или три. И чтобы они об меня терлись и стонали при этом в ожидании, когда же я доберусь и до них. Да, пожалуй, троих мне бы хватило, чтобы по-настоящему насытиться. Но наши чертовы моральные устои такого не позволяют. По крайней мере, мне этого точно нельзя. Мне и ее-то трогать нельзя, но тут уж я просто не могу сдержаться. Сама мысль о воздержании пугает меня.
— Совсем не больно, — радостно поделилась девица своими ощущениями. — Как будто рыбка внутри плещется.
Рыбка? Плещется? Я чуть не поперхнулся. Я тут о прекрасном, а у нее, понимаете ли, рыбки плещутся! Ну я тебе сейчас покажу рыбку, корова ты лупоглазая.
Я покрепче сжал ее бедра и принялся двигаться резко и быстро. Ты думаешь, ты река? Нет, ты земля, а я — молния, бьющая в тебя. Я заставлю тебя извиваться в судорогах и кричать, забыв обо всем. О, этот ритм и резкие сокращения испуганного женского тела…
— А-а те-епе-ерь по-охо-оже-е на-а то-о ка-ак сме-ета-ану-у и-из сли-иво-ок де-ела-аю-ут, — проблеяла она: голос ее чуть прерывался от каждого толчка. Меня словно бревном по голове ударили. Ну и дура: это ж надо было сравнить меня с толкушкой для масла! Нет, не дура: овца. Тупая, да еще и блеет. Сейчас же все желание испоганит. Вот говорят, женщины любят ушами. Но ведь и мужчины не глухие! Думать же надо, прежде чем что-то говорить!
Чтобы заставить ее заткнуться, я пошарил пальцами, выискивая чувствительные места. Она заинтересованно замолчала, прислушиваясь к ощущениям. Но чувства наслаждения от процесса для меня становилось все меньше и меньше. Оно стремительно таяло вместе с желанием, и ласкать ее сейчас было противно. Я был разочарован. Три месяца ожидания, и что в результате? Жирное тело без мозгов. Она еще и расслабилась окончательно, и внутри стало слишком свободно. Нет, ну что за девицы пошли, а? Она же только вчера девственности лишилась, почему все так вяло-то? Где испуганные сокращения, вскрики и теснота почти нетронутого тела? Всыпать бы ей плетей за такое разочарование.