Тодд держал в руках нечто массивное с длинной патронной лентой, в глаза бросались белые сошки, будто не родные, с комплекта какой-нибудь арктической маскировки.
Грязно серый песок и влажная листва на берегу подсказывали, что совсем недавно прошёл дождь.
Синие тучи успели сильно поредеть, но уходить не собирались. Я уже был наслышан, что в Зоне никто не любит дожди. Это не просто риск намокнуть, но и ограниченная видимость, радиоактивная грязь под ногами и едкие осадки сверху, а ещё некоторые виды мутантов, обожающие слякоть.
— Нет, не намокнем, уверен, — Святой отчитался перед командиром, и я успокоился. У татуированного, по словам Фила, всегда был безошибочный прогноз погоды по месту нахождения на ближайшие двенадцать часов.
Учёный Павел Андреевич, оказавшись на берегу, первым делом активировал причудливый детектор, который всё это время висел у него на поясе. Устройство походило на коммуникатор прошлого десятилетия с малым количеством навигационных клавиш и монохромным дисплеем.
— Датчики засекли аномальную активность. Мы высадились с ювелирной точностью, господа!
— Подождите радоваться, впереди могут быть обычные воронки, — нахмурив брови, сказал Фил.
— Нет, вы не понимаете, — вновь оживился Павел Андреевич. — Мой детектор распознаёт впереди сильные пространственные искажения, а это то, что нам нужно.
— Хорошо, — Фил кивнул. — Надеюсь, эти искажения так же безопасны в реальности, как и с ваших слов. И… Расскажите остальным, что мы ищем.
В первую очередь в пояснениях нуждался я и Святой, братья же провели в рубке с учёным достаточно времени, чтобы обсудить все детали.
— Есть несколько типов пространственных аномалий, и все они безопасны при взаимодействии с живой материей, — учёный повысил голос и в лекторской манере продолжил. — Мы можем спокойно перемещаться в таких аномалиях и проходить сквозь них. Однако на неживую материю этот феномен влияет малоизученным образом и может искажать её наряду с самим пространством. При этом критично это лишь при совпадении множества факторов: соотношение массы и координат, фаза самой аномалии, количество накопленной энергии и так далее. Если простыми словами, то не переживайте, всё худшее уже случилось в момент появления этой аномалии.
— Охотно верю вам на слово, — весело ответил Святой. — Надеюсь, это не коснётся нашего оружия?
— У аномалий есть период накопления энергии и её преобразования. Мы в такой период уже не попадём при всём желании, — пояснил Павел Андреевич.
— Ничего не понял, но очень интересно, — усмехнулся Святой, затем покосился на меня и, оскалившись, подмигнул.
Мы взошли на небольшой прибрежный холм. Впереди тускло-зелёной полосой простирался лес из берёз, тополей и ясеней. Ещё на лодке посреди реки он показался мне скудным подлеском. Вблизи же, казалось, такой площади хватит, чтобы заблудиться салаге вроде меня. Дезертировать сейчас было бы глупо, и только оказавшись на суше недалеко от центра Зоны, я понял, что у меня больше нет никакого плана. Какой же я дурак.
— План такой, господа: нужно пройти через лес и прощупать границы аномалии, — Павел Андреевич оглядел нас и пересёкся взглядом с командиром отряда.
— Планированием операции здесь занимаюсь я, — спокойно произнёс Фил. — Вы можете только предлагать.
— Конечно – конечно. Я просто высказал своё предложение, — учёный развёл руками.
— Хорошо, так и поступим. Все включите дозиметры и смотрите по сторонам.
Я взглянул на дозиметр, что крепился к поясу, монохромный дисплей пока что выдавал норму, по меркам Зоны: не более двадцати пяти микрорентген.
Уже в дороге Тодд произвёл с дозиметром непонятные мне манипуляции, опустил его ниже к земле, после чего подытожил:
— Фон не меняется — это хороший знак. Судя по картам, поблизости нет опасных захоронений, да и чёрных сводок с этого берега не бывает.
По словам тех же наёмников, Зона – это не какая-то там выжженная территория, где не может прижиться ни одна тварь кроме человека. Нет. Жизни здесь полно, и не всегда она обезображена мутациями и аномальной энергией.
Однако, наш болотистый и лесистый восточный берег оказался вымершим. С продвижением вперёд всё сильнее воняло тухлой водой. Не было слышно щебетания птиц, стрекотания сверчков, кваканья лягушек. Даже вездесущие вороны, «предвестники беды», не кружили над кронами деревьев.