Или, разный взгляд на одно и то же событие. Одни пишут «наши героически защищались, враг остервенело лез вперед, оставляя сотни убитых, потом мы героически начали контратаку, и противник, численность которого превышала нашу во много раз, тут же дрогнул и трусливо бежал, бросая своих раненых». Взгляд с другой стороны на то же самое событие: «враг сгрудился на небольшой плацдарме, желая спастись бегством от наших малочисленных сил. Мы метко и сильно обстреливали их, вырывая с каждым выстрелом десятки жизней, когда же они поняли, что бежать некуда, то ринулись в самоубийственную атаку. Мы в правильном порядке перебазировались во фланг, открывая из этой мышеловки путь к ложному спасению». Так и не скажешь, кто одержал победу. Типичный пример — советско-польская война. Нас в школе учили, что Польша загребла под себя практически всю Украину и Беларусь, и угрожала советскому государству, а умелые красные командармы нанесли тяжелое поражение противнику, освободили большую часть территорий и преподали урок белополякам. В польских же школах ситуация отражалась совершенно иначе. Чуть ли не вчера возникшая Польша внезапно подверглась удару со стороны гигантской России, вожди которого несли людоедское учение всему миру. Враг был уже около Варшавы, когда случилось «Чудо на Висле», которое спасло всех поляков, а восточной орде было нанесено сокрушительное поражение. Кто прав в этом случае? Думается, отчасти правы и те, и другие.
Но самое удивительное в другом. Часто фактологически описания различались. Например, одна сторона пишет, что к врагу подошли подкрепления, и соседний городок был занят. Но в мемуарах врага написано, что подкреплений к ним не приходило уже много дней, а городок как был, так и оставался ничейным. Кому верить в этом случае? Вряд ли мы имеем дело с целенаправленной дезинформацией, просто, мемуары писались сильно после этих событий, что-то могло наслоиться, что-то перепутаться, и не будем забывать про желание подчеркнуть свои подвиги и тяготы, конца и края которым не было. Я в данном случае стараюсь придерживаться некой средней линии, которая была равноудалена от версий противников. Конечно, так тоже нельзя делать, но за неимением лучшего и дополнительных источников, приходится прибегать к известным натяжкам.
Как бы там ни было, надеюсь, эта книга пробудит интерес к отечественной истории и откроет читателю некие ранее неизвестные страницы.
Пролог
На гребне высокого холма стоял человек в шинели и смотрел вниз, на железную дорогу, которая тянулась далеко до самого горизонта. Вернее, смотрел он не на саму дорогу, в ней как раз ничего не было интересного, таких дорог в мире тысячи километров, а на поезд, который сейчас стоял на ней. На первый взгляд наблюдателя, приближающего издалека, в этом поезде не было ничего необычного: несколько вагонов, пассажирские и грузовые, локомотив. Однако, сразу бы начали лезть в голову странности. Почему он остановился в голой степи, где не видно до горизонта ни единого признака цивилизации? Может, у него закончился уголь или впереди был разрушенный участок путей? Сейчас же такое время, такая разруха, что полотно разрушали практически каждый месяц либо те, либо иные. Да нет, вроде, тендер полон, дорога оптимистично серебрится дальше цельной нитью. Если бы путник немного приблизился, то увидел бы еще больше странностей. Грузовые вагоны были распахнуты, повсюду валялись вещи. Виднелись ящики, сломанные коробки, разбитые стекла. На земле, судя по следам, что-то таскали взад-вперед и это что-то весьма тяжелое. Было разбросано женское белье и платья, мужские шляпы и детские сандалии. Подойдя еще ближе, можно увидеть самое грустное. Трупы, много, в основном мужчины среднего и старшего возраста, несколько подростков. Лужи крови, которая и не думала засыхать в этой осенней слякоти, а постепенно впитывалась в подмерзшую землю, будто какой-то подземный гигант питался ею, набираясь сил, стараясь не оставить ни капли на поверхности. Несколько тел свисали из окон, кто-то лежал в глубине вагонов, виднелось что-то под составом. Что-то здесь произошло, какая-то бойня. Если бы наблюдатель обошел кругом эшелон, то с одной стороны, с той, где небо стремительно темнело в и без того тяжелых свинцовых тучах, он бы обнаружил многочисленные следы, который тянулись от мертвого поезда. Однако, не следовало идти по ним. Совсем не следовало. Те, кто осмелился на такое преступление, совсем не будут раздумывать, если за ними придут по их же следам.