— Союзники, да, — прошипел сквозь зубы Шлемберг. А они окажут, как думаете?
— Это, боюсь, вопрос политический и не моего уровня. Уверен, что высшее руководство ВСЮР все делает для наибольше пользы.
— Да, да, вы правы, — рассеянно произнес Вахромеев. А все-таки, вы уже какое-то время в городе, могли ознакомиться с общей обстановкой. Как думаете, если брать чисто военный аспект — отстоим или нет?
Они упорно пытались его вывести на определенный ответ, да или нет. Если так, почему бы не облегчить им задачу?
— Честно? Шансов мало. Я вижу тут сотни и тысячи офицеров. Но на глаза попадаются очень мало солдат. Возможно, они где-то в другом месте несут службу, но не может быть армия из одних офицеров. Это невозможно. При всем их мастерстве, красные просто задавят числом.
— Снова правы. Я вам даже больше скажу. Думаете, хотя бы треть их тех, кого вы видели, будут драться с большевиками? Да это тыловые крысы, воры-интенданты, штабисты и советники разных мастей. Знаете, зачем они нужны? Да, склады забиты оружием, патронами и снаряжением. Но солдаты и офицеры на передовой испытывают недостаток всего! Эти тыловики никому ничего не дают, чтобы обосновать свою службу, чтобы попытаться так или иначе, украсть то, что обязаны хранить!
— Куда же смотрит главный штаб, членами которого вы являетесь?
Тут Кильчевский понял, что совершил промах, фактически обвинив этих людей в некомпетентности, трусости и, может даже, взятках.
— Армия наша, Евгений Яковлевич, разделена на десятки и сотни подразделений, которые не понятно кому подчиняются и какой состав имеют. К тому же, у каждой части есть свой командующий и штаб, который считает любой запрос или указание вторжением в их епархию.
— Кроме того, — решил он увести разговор от него самого, — не думаю, что положение может быть прочным в городе, где население не поддерживает армию.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ну как же, — Кильчевский уселся поудобнее. Вы же сами, наверное, знаете, что в городе довольно много рабочих.
— И что?
— Они и в прошлый раз очень радовались власти красных. А сейчас, как ни пройдусь я вдоль порта и заводов, на меня рабочие такие взгляды бросают, будто сейчас готовы подбежать и сунуть ножичек в брюхо. Меня это, конечно, мало касается, но что-то подсказывает, что при подходе красных к городу, возможен бунт внутри Одессы.
Здесь он, конечно, врал и выдумывал на ходу. Но кто мог поймать его? Действительно, пролетарии являли собой базу для совдеповских настроений, а в Одессе, городе с большими морскими и заводскими традициями, это было особенно опасно.
Два полковника переглянулись и словно молча провели какой-то оживленный разговор.
— С этим мы разберемся, не волнуйтесь. У нас там есть и информаторы, и провокаторы. Все под контролем.
— Я уверен, что вы все сделаете в нужном виде. Главное, чтобы они не были двойными агентами, как Азеф и не использовали вас в то время, как вы думаете, что используете их.
— Ну, от этого никто не застрахован, — Вахромеев развел руками. Они могут быть и двойными, и тройными и десятирными агентами. Это постоянный, так сказать, фоновый риск.
— В моей жизни я понял, что гораздо страшнее другое, — глаза Кильчевского слегка затуманились. Когда рука об руку идут глупость и жадность. Когда, например, агент считает себя самым умным и хитрым, получает большое содержание, уверяет, что все в порядке или приносит абсолютно никчемные сведения. Куратор уверен, что с этой стороны у него все контролируемо, а в итоге все оказываются не готовы к какой-то ситуации. Да, вы, думаю, и сами сталкивались с подобным.
Шлемберг тяжело вздохнул и бросил взгляд на Вахромеева.
— Да, всякое бывало.
— Господа, — решил перейти Кильчевский в атаку, — я был с вами довольно откровенен. Извольте и вы честно ответить на мой вопрос. Почему вы меня пригласили? Поговорить о политике? Есть полно кабаков и ресторанов, где каждый вечер собираются офицеры и у каждого есть свой рецепт спасения Родины.
— Что ж, — откликнулся Шлемберг, — действительно, вы не стали перед нами валять клоуна и сэкономили много времени. За это спасибо. Мы скажем вам. Ситуация в Одессе даже более печальная, чем вы себе можете представить. По ночам в бухтах за городом грузятся лодки и кораблики с имуществом и оружием, и это все эвакуируется в Крым и Новороссийск. Мы стараемся сохранить это в тайне, чтобы не допустить паники. Не думаю, что Одесса продержится больше пары месяцев.
Кильчевский был потрясен. Одно дело, смутно догадываться, что дела не очень хороши, и совсем другое, когда два высокопоставленных штабиста признаются, что командование давно махнуло рукой на Одессу и скрытно производит эвакуацию. Он-то думал, что времени гораздо больше! Значит, и ему требуется продумать свое спасение.