Под моими пальцами перекатываются, то напрягаясь, то расслабляясь, сплетения мышц и жил. Тонкий рубец заросшего ранения на бедре, поджарый мускулистый живот. Искушение потихоньку заставляет передвинуть руку чуть пониже, обнаружив тот самый загадочный предмет, из-за которого возникает большинство мужских неприятностей. Ну, и ничего такого страшного... Отчасти похоже на рукоять меча, только живое, бархатисто-горячее и изнывающее от нетерпения под моей ладонью. Рабириец беззвучно стонет сквозь зубы, жадно и торопливо целует мои плечи и шею. Мне чуточку смешно - насколько он сильнее и опытнее, но сейчас целиком зависит от преодолевающей застенчивость девчонки-подростка. А если бы я начала вырываться, твердить «Не надо!», добился бы он желаемого силой? Думаю, что нет. Только нам обоим стало бы очень неловко. И вдобавок я хочу, чтобы все случилось. Именно сегодня, именно с этим человеком, в чьих объятиях я лежу и чья ладонь кружит по моим ногам, поднимается к талии, снова опускается, подбираясь к пока еще нетронутому убежищу. Мои руки перебирают его волосы, странствуют по изогнувшейся спине, я прислушиваюсь к себе, ощущая, как внизу живота становится горячо и чуточку щекотно. Если именно это зовется «страстью» и прочими громкими наименованиями, то мне нравится...
Что-то непонятное. Или я настолько забылась, что начинаю путаться? Я всего лишь хотела дотронуться до здоровой половины лица моего друга, догадываясь, что ему это доставляет удовольствие, и я это сделала. Бархатистая щеточка длинных ресниц на опущенном веке и подрагивающий под ними глаз, кончик носа, твердая линия подбородка, узкие губы - знакомые черты, только справа они от меня или слева? Справа или слева? Опять какие-то магические выкрутасы? Я же отлично вижу в темноте и рядом горит костер! Почему я ничего не могу различить, кроме смутного очертания наклонившегося надо мной человека, поблескивающих зрачков и ореола шевелюры? Погодите, каких зрачков? У Эллара ведь нет правого глаза...
Растерявшись, я толкнула его в плечо, заставляя отодвинуться.
- Я не могу тебя разглядеть, - недоуменно пробормотала я. - Что случилось?
- Закрой глаза, - Рабириец провел губами по моему лицу. - Все хорошо. Я люблю тебя. Просто лежи и ни о чем не думай.
- Но... - заикнулась я. Меня заставили замолчать простым и приятным способом. Какая, в сущности, разница, что я вижу и чего не вижу? Если нужно, я ослепну. Эллар прав, в самом деле так намного лучше, ничего не отвлекает. Зачем видеть, если можно чувствовать? Я слышу посвист ветра в лесу, тишайший шелест, с которым ладонь моего друга проскальзывает между моих бедер, и догадываюсь, что нужно слегка приподнять и раздвинуть ноги. Именно так, пропуская его пальцы туда, куда им непременно хочется попасть. Кисть мужчины впервые касается моего лона, я вздрагиваю, Эллар нашептывает мне что-то успокаивающее, слегка прикусывая за мочку уха.
Тревожно и хорошо одновременно. Теплый комок внизу живота становится жгущим и бьется, испуская разбегающиеся по всему телу волны. Я сама похожа на волну, мне хочется выгнуться дугой и вовремя оказавшаяся под моей поясницей рука уверенно держит меня в этом положении. Мои собственные руки устремляются вверх, смыкаясь в замок на затылке. Я открыта, распахнута для исполнения каких угодно прихотей. Чего бы не пожелал мой любовник - я сделаю это. Рот пересох, приходится все время сглатывать, зато те губы, которые не способны произносить слова, становятся влажными. Рабириец целует меня, передвигаясь вниз - от впадинки между ключиц к груди, скользя кончиком языка по животу и возвращаясь обратно.
Пальцы, овладевающие моей плотью, проявляют настойчивость, раздвигают складки, бесстыдно проникают глубже, дразнят, задевая какое-то особо чувствительное место. Я невольно вскрикиваю, вернее, пытаюсь кричать, вместо этого получается глуховатый протяжный звук. Сердце колотится где-то в горле, и я уже не понимаю, что со мной - с нами - происходит. Знаю только, что больше не выдержу. Я горю в огне собственного непонятного желания, и мне кажется, что это пламя сейчас вырвется наружу.
Полулежавший рядом Эллар, чье тепло греет и обжигает меня, встает на колени и наклоняется надо мной. Его волосы щекочут мое лицо, руки с неожиданной силой разводят мои колени в стороны, и что-то упругое, жаждущее без труда проникает внутрь меня. Останавливается, натыкаясь на естественную преграду. Толчок, быстрый всплеск боли, новый толчок, падение, слияние и головокружение. Дана Эрде больше не ребенок. Торопливое дыхание, короткие быстрые движения, ладони, крепко стискивающие бедра, подсказывающие и направляющие. Рабириец ищет мои губы, накрывает их кусающим поцелуем, не отпуская, увлекая за собой в темноту, разрушая мои последние сомнения и тревоги. Он берет меня с какой-то яростью, на миг я начинаю всерьез опасаться, что мои хрупкие кости не выдержат обрушивающегося сверху напора мужской страсти.