Последнее, впрочем, вскоре выяснилось - альбийская девица развязала пояс, удерживавший юбку, не глядя, перешагнула через упавшую ткань, и вошла в теплую воду. Доходившая до середины бедра рубаха открывала ноги - стройные, но пожалуй, излишне мускулистые для женщины. Впрочем, все сложение Иллирет было таково, что издалека она больше напоминала юношу, нежели девицу. Полушария груди - крепкой, красиво очерченной, однако небольшой - обычно скрывались под мужской одеждой или кожаными доспехами, а в тех случаях, когда ль'Хеллуана все же была вынуждена предстать в образе женщины, она предпочитала закутываться в облако разлетающихся алых тканей, надежно укрывавшее все достоинства и недостатки ее фигуры.
Иллирет брела дальше, не обращая внимания на водоросли, пытавшиеся опутать ее ноги, и то, что она уже довольно далеко отошла от берега. Вскоре играющая мелкими волнами вода дошла ей до пояса, рубаха вздулась вокруг талии пузырем и поплыла следом. Идти по мягкому, илистому дну становилось все труднее, и, помедлив, девушка шлепнулась в воду, подняв фонтан брызг.
Теперь она плыла, медленно и упорно расталкивая руками и ногами густую, медового цвета озерную воду. Ее волосы потемнели от воды, но остекленевшие глаза все также пристально смотрели на противоположный берег, находившийся не меньше, чем в полулиге. Иллирет в жизни бы до него не добралась, хотя и неплохо плавала. Впрочем, она не стремилась преодолеть озеро - хотела всего лишь подальше удалиться от берега. Широкие рукава мокрой рубахи мешали размашистым движениям, подол забивался между ног, и, оглянувшись через плечо, альбийка решила, что преодолела достаточное расстояние.
Оставалось сделать последнее - вдохнуть поглубже, перевернуться и изо всех сил толкнуть себя вниз, в пронизанную светом зеленоватую глубину. Вода укроет ее от всех... от всего, от любых неприятностей и испытаний. Она растворится в этой воде, станет духом озера - бестелесным и беззвучным, не испытывающим страданий... Какое-то время ее тело будет мучиться, стремясь наверх, к воздуху, но потом успокоится и поймет - ей лучше остаться здесь.
Иллирет опускалась медленно и плавно, оставляя за собой цепочку порой вырывающихся из сжатых губ серебряных пузырьков. Окружавшая ее вода стала темнее и чуть холоднее, она падала в пространстве, лишенном какой-либо опоры, как падает, кружась, с дерева осенний лист. Наверное, вскоре о ней начнут беспокоится, будут искать, куда она могла подеваться - но ей не все ли равно? Судьба попыталась распорядиться ее жизнью, она не приняла этого решения и сама выберет свою участь.
Мимо лица скользнул еще один пузырек, устремился к зыбкой поверхности, расколовшейся, словно зеркало.
Может, Иллирет ль'Хеллуана и осуществила бы свой замысел расстаться с бренным существованием, если бы не чья-то рука, сгребшая ее за воротник рубашки и с яростью рванувшая вверх. Ткань, впившаяся в горло, заставила выдохнуть остатки еще находившегося в легких воздуха, хлебнуть озерной воды с горьким привкусом торфа и отчасти потерять сознание. Иллирет не билась, как большинство утопающих, пытаясь вцепиться в спасителя и подмять его под себя, но, оказавшись на поверхности, шумно раскашлялась, выплевывая воду и втягивая воздух. Тот, кто помешал ей, умудрился вытащить девицу на мелкое место, и теперь она стояла на илистом дне, еле-еле удерживая равновесие и жмурясь от бьющих в глаза солнечных лучей. Постепенно к ее сознанию пробился разъяренный голос:
- Ты что, спятила? Если тебе жизнь надоела, то мне еще нет! Какого ляда тебя топиться понесло, скажи на милость?! А ну, пошла на берег! Быстро, быстро, шевели ножками!
В подкрепление к словам неизвестный крепко ухватил ее повыше локтя и потащил к берегу. Продолжая вслух высказывать все, что он думает об истеричных девчонках, готовых при малейшей трудности кинуться головой в омут. Иллирет удрученно молчала, больше занятая тем, чтобы не упасть. Она была согласна со всеми определениями и бранными словами, сыпавшимися на ее повинную голову, признавала, что совершила непростительную глупость, и для полного несчастья все-таки запуталась в водорослях, шлепнувшись и оставшись сидеть на мелководье.
- Вот наказание, - уже не сердито, но удрученно вздохнули высоко сверху, поднимая девицу на ноги. Она и вытащивший ее человек оказались лицом к лицу, стоя по щиколотку в такой ласковой, ощутимо теплой воде. Иллирет наконец-то подняла голову, встретившись взглядом с парой блестящих зрачков цвета недозрелых лесных орехов, смотревших на нее со странным выражением - укоряющим, восхищенным и смешливым одновременно. Альбийка знала имя и облик этого человека - его звали Лиессином из клана Майлдафов, но чаще окликали просто Льоу. Ей хотелось спросить, каким образом он ее заметил, почему кинулся следом, но тут с ней начало твориться странное. Должно быть, настигло запоздалое потрясение от промелькнувшей рядом черной птицы смерти. Иллирет в жизни не плакала - просто не знала, как это делается. Не удалось ей это сделать и сейчас, но вместо слез ее затрясло мелкой и неостановимой дрожью - от макушки до кончиков пальцев на ногах, так что по ровной воде начали расходиться широкие круги. В попытке остановить дрожь она съежилась, обхватив себя руками за плечи - не помогло, мерзкое ощущение леденящего холода внутри не исчезало, наоборот, становилось все сильнее.