Он протянул руку и осторожно провел указательным пальцем по губам Иллирет, словно убеждаясь, что возникшая на них рассеянная улыбка ему не примерещилась.
- Зато тебя глаза как у кота, обожравшегося хозяйской сметаны, - отпарировала альбийка.
- Не сметаны, а меда, - поправил Лиессин, мотая головой и убирая упавшую на глаза челку. - Знаешь, что такое по-темрийски «рета»? Сладость. Ты моя сладкая Рета... Ладно, не совсем моя, но мне тоже достался маленький кусочек. А Хасти точно не обидится, что мы?..
- Я у него спрошу, - невинным голосом пообещала Иллирет, садясь и оглядываясь. Да, предчувствия оказались верными. Она опять не удержалась, и теперь шагах в двух от места, где они только что сошлись в упоительной схватке, образовался круг расплавившегося песка, спекшегося в темные стекловидные комки. Приметив сию природную необычность, Льоу вытаращился с преувеличенным ужасом:
- И что, с тобой всякий раз такое происходит? Теперь понятно, что такое «любить с огоньком»... Тебе, наверное, лучше делать это в каменном погребе? А я-то хотел тебя куда-нибудь на сеновал затащить, там удобнее...
- Очень смешно, - оскорбленно поджала губы ль'Хеллуана. - Стоило оказаться на восемь тысяч лет вперед, чтобы выслушивать те же самые подначки! Знаешь, каким был любимый вопрос моих приятелей - «Как быстро и без хлопот накормить сотню голодных гостей? Очень просто: уговорить Рубин заняться любовью в реке»!
- Потому что всплывет много-много вареной рыбы, - Льоу не удержался и захохотал. - Заодно гости смогут посмотреть на удивительное зрелище... Ай, кусаться-то зачем?
- Не смей меня дразнить! - альбийка честно попыталась разозлиться, это ей не удалось, и она тоже тихонько захихикала.
- Ну вот, теперь ты даже смеешься, - с явным удовольствием заключил ее приятель. - Значит, топиться и вешаться точно не побежишь. А раз ты твердо решила оставаться в живых, то обещай мне сегодня же поговорить с Хасти.
- Я попробую... - Иллирет пожала плечами.
- Обещай! - настаивал на своем Льоу. - Обещай, что прямо отсюда пойдешь, разыщешь его и скажешь... Ладно, сама придумаешь, что сказать. Только обязательно поговори с ним, слышишь?
- Поговорю, но почему тебя это так волнует? - не поняла девушка.
- Скажем так: я не люблю, когда у длинной и запутанной истории плохой конец, или еще хуже - нет никакого определенного конца, - поразмыслив, Лиессин нашел ответ, казавшийся ему подходящим и все объясняющим.
- Ах да, мне говорили - ты же бард, - вспомнила Иллирет. - И ты вроде пел в Цитадели... А почему здесь молчишь? Ты споешь для меня что-нибудь?
- Через пару дней - непременно. А вот сыграть не смогу - не на чем и нечем, - Лиессин с мрачным видом воззрился на собственные кисти со сбитыми и едва начавшими заживать костяшками пальцев. - Так ты обещаешь?
- Обещаю, обещаю, - сдалась ль'Хеллуана. - Клянусь землей под небесами и чем там еще положено. Я пойду и поговорю с Элларом. И сделаю это сегодня... только немного погодя.
Она наклонилась над лежавшим на спине Льоу, и падавшие сзади солнечные лучи вспыхнули в растрепанных локонах альбийки сияющей темной медью.
Дом: Восемь тысяч лет спустя.
(и несколькими часами позже)
Иллирет выполнила общение - судьба, словно извиняясь за утреннее происшествие, пошла ей навстречу. Объяснение, начало которому, как ни странно, положил человек, вышло хотя и тягостным, но отчасти расставившим все по своим местам. Льоу оказался прав от первого до последнего слова: опять, уже не в первый раз, она не дала себе труда подумать над причинами чужих поступков. Именно поэтому после единственного короткого, полного еле сдерживаемой страсти объятия она не осталась с Элларом, но улизнула из красно-зеленого шатра, клятвенно пообещав встретиться с ним позже. Ей требовалось собраться с духом и найти способ, как одолеть новую преграду, вставшую перед ней.
Проще говоря, Иллирет внезапно до смерти перепугалась того, кому некогда так безоглядно и решительно вручила свое сердце. Испугалась Астэллара - Хасти, как его здесь называли - его старости, его искалеченного до неузнаваемости лица, его безмолвной, тщательно скрываемой тоски по ней, Иллирет. При малейшей попытке вообразить, как этот кошмар из сизых и багровых шрамов приблизится к ее лицу и более того - наверняка захочет поцеловать, ль'Хеллуану против воли охватывало отвращение. Возраст и облик Хасти приобрели для нее черты какой-то ужасной, разъедающей плоть болезни, способной перейти к ней и незаметно превратить ее в такое же омерзительное существо. Она окажется рядом с демоном, поманившим ее призраком дано угасшей любви, дабы похитить частицу ее бессмертия. Она постареет и поседеет, и уже никто не поверит, что когда-то эта дряхлая развалина звалась Королевой Огня, живым ослепительным пламенем в облике альбийской девицы...