- Почему же вы расстались? - негромко поинтересовалась альбийка.
- Она встретила соплеменника и ушла с ним, вот и все, - чародей пожал плечами. - Если она не попалась людям, то жива до сих пор, чего я ей от души желаю. Следующие пятнадцать лет моей жизни прошли довольно сумбурно - я всерьез вознамерился попробовать все, что мог дать этот мир. Ходил в отряде охотников на чудовищ, заново учился творить магию, был убийцей по найму, телохранителем и солдатом, совался в чужие сокровищницы и пытался тягаться в могуществе со здешними колдунами. Иногда проигрывал судьбе, иногда одерживал верх - хотел стать обычным человеком и почти добился своего. С этих времен и тянется наш с Конаном счет взаимных долгов: порой я оказывал ему услугу, порой он вытаскивал меня из огня... Своих женщин этой поры я почти не помню - это были мимолетные, ни к чему не обязывающие встречи. А в один прекрасный день я вдруг обнаружил, что в мире существует определенное количество людей, разделяющих мой взгляд на мир и вполне искренне желающих, чтобы я научил их чему-нибудь из того, что знаю сам. Если я собирался выполнить данное им обещание, то следовало поторапливаться - людской срок недолговечен. И я отправился туда, где еще не был - в Рабиры. Познакомился со здешним правителем, с его разрешения основал «Сломанный меч»... Годы потекли мимо, как вода сквозь пальцы, порой я замечал, что старею, но это не имело значения - ведь я же хотел уподобиться смертным. Иногда мне даже хотелось прожить эту жизнь, жизнь колдуна Хасти Одноглазого из Рабиров - и умереть, чтобы потом очнуться в новом теле, с другой душой и иным именем.
- А попытаться вернуть все назад... снова стать Всадником Полуночи - этого тебе не хотелось? - тщательно подбирая слова, осведомилась Иллирет.
- Нет, - отрезал Хасти. - Это - похороненное прошлое. Правда, пару раз мне пришлось вызвать Всадника из небытия - только потому, что иного выхода не оставалось, а Весы начинали раскачиваться слишком уж сильно.
Он помолчал, осторожно проведя сложенными в щепоть пальцами по изгибам спины Иллирет, коснулся ее растрепанных волос, спросив:
- Ты зачем остриглась? У тебя были такие прекрасные локоны - как зимнее пламя в очаге...
- Через луну-другую они вырастут снова, а тогда они мне мешали, - ль'Хеллуана беспечно взлохматила пятерней свою темно-рыжую гривку. - Ты открыл Школу, и что потом? Стал жить покойно и счастливо в кругу преданных учеников и потомков бывших созданий? Эдакая маленькая Цитадель для тебя одного?
- Потом в мире началось то, что люди зовут Битвой Драконов, - раздумчиво, словно боясь упустить нечто важное, заговорил магик. - Это была битва за право обладать короной одного из великих людских государств, а для меня это стало горьким и кратким счастьем.
Память: Чародейка.
Перед внутренним взором Иллирет развернулась новая картина: разбитая дорога в лужах и тающих на обочине ноздреватых сугробах, вдалеке - несущая льдины широкая серая река и приближающийся гул конницы. Один за другим из-за холма появляются всадники. Они приближаются, вот уже виден тот, кто возглавляет армию - совсем юный мальчик, с узким, словно выточенным из куска хрупкого алебастра лицом, слишком суровым и строгим для такого молодого создания. На бледном лике два сверкающих огонька - зеленых, с неуловимым переливчатым оттенком серебра, и только по сиянию этих влажных глаз альбийка внезапно поняла, что видит не юношу, а девушку. Темноволосую девушку в великоватом ей стальном панцире с изображением скачущей лошади, с длинным мечом в притороченных к седлу ножнах, отчаянно молоденькую и чем-то похожую на нее, Иллирет ль'Хеллуану - может, упрямым выражением лица, выдающего сильный и независимый нрав. Над непокрытой головой юной воительницы бьется на стылом весеннем ветру знамя - три полосы, черная, алая и белая, поверх которых горит восьмиконечная крылатая звезда.
- Это же звезда Цитадели! - то ли мысленно, то ли вслух выкрикнула Иллирет. - А эта дева... Она могла бы быть моей сестрой! Кто это, Эллар? Почему над ее войском поднят наш символ?
- И тогда, и сейчас, спустя двадцать лет, я верю - она была моей судьбой, а я не сумел ее сохранить, - голос Хасти доносится откуда-то издалека, может, с той равнины, которую пересекает стальная змея конной гвардии. - Ее имя - Долиана Эрде. Дана. Дана, мятежница и чародейка. Дана, в глазах которой я на миг увидел тебя - похожая и иная, с душой, озаренной тем же негаснущим пламенем. Она верила в легенду о преданном божестве, и потому подняла над своим бунтом серебряную звезду нашей несбывшейся мечты.