Не опускалась до того дня, когда ей представили эту рабирийскую парочку, Рейенира и Меланталь.
Тогда она еще не поняла, что пропала, искренне обрадовавшись невероятной возможности поближе раззнакомиться с загадочными обитателями Холмов над Хоротом. Нерешительно загадывала - вдруг в будущем ей удастся убедить их отказаться от замкнутости в собственных пределах и перейти под сень зингарского стяга? Как она, прославленная умнейшей женщиной и коварнейшим политиком нынешних времен, упустила из виду столь простую вещь? Не Рабиры ей нужны, а Рейе, Рейенир Морадо да Кадена с бездонными глазами и насмешливым бархатным голосом. Мало того, что она с первого взгляда влюбилась в Рейе - с влечением сердца еще можно справиться. Но она хотела его, хотела страстно и безоглядно. Как лет десять назад, будучи наивной и неискушенной девчонкой-принцессой, желала одного из капитанов каперского флота Зингары, ходячую легенду, Конана с «Вестрела». Что ж, юная принцесса добилась своего - хотя впоследствии варвар разбил ей сердце, даже не заметив того, по-прежнему самоуверенно считая Чабелу соратницей и подругой.
И теперь она намерена сызнова повторить ту же ошибку, бросившись на шею полузнакомому мужчине! Вдобавок даже не человеку, рабирийцу - вампиру, кровопийце, отпрыску проклятого в незапамятные времена племени! Сама назначила послеполуночную встречу в отдаленном крыле замка, собственноручно написала треклятую записку, и, вопреки всем доводам здравого смысла, отправилась на свидание! Побежала с трепещущим от волнения, как в юности, сердцем - и неодолимым желанием прямо сегодня, сейчас, отдаться этому загадочному существу. Будь, что будет. Если она совершит глупость - она за нее и заплатит.
Нахлынувшие так некстати мысли заставили Чабелу скомкать начатую было куртуазную фразу с благодарностями за помощь в осуществлении предстоящего завтра замысла. Неожиданно она обнаружила, что растеряла все слова и теперь стоит, беспомощно и растерянно глядя на Рейе. «Люди не могут быть такими красивыми», - вот единственное, что пришло ей на ум. Сама того не замечая, королева Зингарская произнесла это вслух.
- Я не человек, - мягко, словно извиняясь за свое происхождение, откликнулся Рейе.
- Знаю, - Чабела отвела взгляд, наткнувшись на запыленную бронзовую вазу вычурной формы, украшавшую каминную полку. Давным-давно в вазу поставили букет роз, да так и позабыли. Бархатные лепестки увяли, скрутились в хрупкие темные комочки, осыпались горсткой праха - но тонкие стебли со скелетиками бывших листьев напоминали о нестойких с виду вещах, способных выстоять против беспощадного потока времени. Время смоет все, но истлевшие розы уцелеют. Как и витающий над ними запах смерти, смешанный с ароматом цветущих роз - всех, что некогда цвели, цветут и будут цвести под этим небом.
Вид цветов, умерших в своей изящной бронзовой гробнице, внезапно вернул Чабеле утраченную было смелость и уверенность в себе.
- Я знаю, ты не человек, - повторила она. Рейе молчал, пристально глядя на женщину. Две лампы на пыльном столе негромко потрескивали в полнейшей тишине дремлющей каменной громады. - Не буду скрывать, это меня страшит. Но еще больше меня пугает мысль о том, что ты в любой миг можешь исчезнуть, а я не успею сказать тебе всего, что собиралась. Я приготовила длинную речь, спорила сама с собой всю дорогу сюда, и в конце концов у меня остались всего два слова...
- Te quiero, - да Кадена не перебил, но словно подхватил недоговоренную фразу или рассуждал про себя. - Два слова, два смысла. Любить - желать. То или другое. Или и то, и другое. Te quiero, Bella. Я люблю тебя, Чабела, прекрасная смертная королева. Я хочу тебя, Белль, женщина, которая не боится признаваться чужаку в своих страхах.
- Te quiero, Рейе, - еле слышным шепотом отозвалась Чабела, мысленно поблагодарив рабирийца за то, что несколькими простыми фразами он избавил ее от необходимости долгого и мучительного объяснения. - Ты прав: и то, и другое. Я люблю и я хочу.