Темнота с багровыми прожилками, удушающая жара, порой, в мгновения редких просветлений - спокойное и сосредоточенное лицо Гюды в обрамлении золотых кос, ее грудной, успокаивающий голос, позвякивание какой-то посуды, бульканье льющейся воды, треск горящего дерева - и снова мрак, наваливающийся колючим одеялом...
- Она заботилась о тебе? - поняла ль'Хеллуана.
- Две седмицы, пока я валялся в горячке и в очередной раз сражался с призраками своего прошлого. И все же стараниями Гюды пришел день, когда я самостоятельно выкарабкался из палатки и увидел, что в нашу долину пришло запоздавшее лето, - Хасти распахнул перед подругой то, что открылось ему: длинный распадок среди скалистых холмов в трепете ярко-зеленой травы, низкие корявые березы, разбросанные там и сям рыжие валуны, подернутый дымкой горизонт над морем, три пасущиеся расседланные лошади. - Гюда решила, что наших запасов хватит, чтобы провести тут еще несколько дней - она считала меня недостаточно выздоровевшим для обратного пути. Я не спорил. Мне нравилось это место, разлитый там покой и голос Океана. А еще в долине нашлась такая радость жизни, как горячие подземные источники - помнишь, у нас тоже были такие? Я мог целый день просидеть в таком, пытался уговорить Гюду составить мне компанию, но она всякий раз отказывалась. Ей больше нравилось спускаться с обрыва к морю и смотреть на прибой. Странные это были дни: мужчина и женщина живут в пустой уединенной долине, причем стараются держаться подальше друг от друга. Она даже не ночевала в одном шатре со мной - разбила для себя какой-то навес. Но, к сожалению, мы не могли оставаться там до бесконечности.
Новая картинка: крохотное озерцо под скалой, словно нарочно выложенное по краю гладкими серыми и темно-оранжевыми камнями. Вода в озерце булькает, над ней поднимается еле различимый в свете солнечного дня пар - это и есть горячий источник, облюбованный приходящим в себя магиком. Судя по точке зрения, Хасти удобно устроился как раз под выступом склона, и наполовину дремлет, наполовину грезит. Он так ушел в себя, что даже не слышит шороха осыпающихся камней под чьими-то шагами, но пробуждается, когда на берегу появляется рослая блондинка. Заметив чародея, Гюда Торлейвсдоттир коротко взмахивает ладонью в знак приветствия, оглядывает озерцо и с легким смешком спрашивает:
- Ты еще не сварился заживо? И как тебе там, хорошо?
- С тобой было бы гораздо лучше, - поддерживает словесный поединок Хасти. К его удивлению, асирская девица не отвечает обычной колкостью, но начинает спокойно и неторопливо раздеваться. Рядом с горкой оставленных им вещей растет вторая - суконная куртка Гюды, украшенная вытершейся серебряной нитью, ее облегающие кожаные штаны и сапожки с острыми носками, широкий пояс, на котором болтаются ножны с парой кинжалов. Каким-то мужским резким движением Гюда стаскивает через голову рубаху, развязывает удерживающую волосы цепочку и одну за другой извлекает из падающих вниз локонов длинные стальные шпильки, вполне походящие для того, чтобы в миг опасности метнуть их в противника. Распущенные пряди переливаются на солнце расплавленным золотом, достигая девушке почти до талии. Вскинув руки, Гюда отбрасывает тяжелую копну волос назад и несколько мгновений стоит на берегу - несколько крупноватая молодая женщина с плавно очерченными широкими бедрами, прекрасной высокой грудью и безупречной матовой кожей. Смотрящий на нее Хасти - и делящая его впечатления Иллирет - испытывает смешанные чувства: восхищение красотой и решительностью Гюды, поднимающееся из глубин его существа непреодолимое желание и некоторое смущение - да, порой он заигрывал с девицей Скёлльдинг, но вовсе не пытался добиться ее взаимности, даже не думал об этом...
Осторожно ступая по гладким камням, Гюда пересекает озерцо - теплая вода доходит ей до бедер, смачивая треугольник светлых вьющихся волос внизу живота - и замирает напротив магика. Он смотрит на нее снизу вверх, мысленно благодаря природу за то, что довольно темная и непрозрачная вода в озерце скрывает неприглядное обстоятельство: несмотря на данные когда-то клятвы, ему страстно хочется эту женщину. Хасти пытается что-то сказать, но Гюда отрицательно наклоняет голову в облаке золотых волос - «Молчи» - и опускается в воду. Ее руки мягко касаются его лица, отводя в сторону мокрые темные пряди с уже пробивающейся сединой, за которым он обычно прячет свои шрамы.