- Однажды мне тоже изрядно не повезло, и с тех пор я скверно выгляжу. Я выбрал довольно зловещее ремесло, а если я еще начну пугать окружающих своей физиономией, мне везде начнут указывать на дверь.
- Сомневаюсь, - не поверила девица Эстравадос. - Да, сперва люди пугаются, но потом привыкают ко всему. Хотите проверить? Можно, я взгляну на вас, на ваше лицо?
Иллирет ль'Хеллуана, незримая свидетельница того давнего разговора, внезапно почувствовала, что ее понемногу затягивает в хмельной водоворот смешанных и противоречивых устремлений смертной женщины - Пилар испытывала тоже самое, что и она, Иллирет. Боязнь, любопытство, смущение и непонятно откуда появившаяся тяга к этому загадочному человеку, на краткое время появлявшемуся в Золотой Башне и снова исчезавшему. Пилар давно искала повод, чтобы не заговорить, но хотя бы подойти к чародею - и вдруг ей выпала такая несказанная удача! Она ужасно боялась того, что может открыться под бесстрастной кожаной личиной цвета старого красного дерева, но еще больше ей хотелось проникнуть в эту тайну. Девица Эстравадос была не одинока в этом устремлении - во дворце имелось немало женщин, развлекавшихся догадками о том, как будет выглядеть таинственный магик без своей маски. Дамы посмелее добавляли, томно прикрывая глаза: «И не только без маски...». Иногда Пилар робко мечтала о чем-то подобном, но поддерживать столь откровенные беседы не решалась. По правде говоря, она уже горько сожалела о том, что брякнула о своем желании увидеть лицо Хасти, и была уверена - сейчас он повернется и уйдет.
Однако колдун остался на месте. Он ничего не ответил, но каким-то неуклюжим движением слегка наклонил голову. Пилар привстала на цыпочки, чуть трясущимися пальцами распутывая узелки на кожаных ремешках, пока те не ослабли и личина не свалилась к ней в ладони.
Хасти не отважился смотреть на выражение лица любопытной девицы и закрыл единственный глаз, но уже приготовился услышать сдавленный визг и цокот удаляющихся каблучков. Он не мог точно сказать, зачем разрешил Пилар снять с него маску - из какого-то болезненного интереса или желания получить еще одно подтверждение тому, что он вызывает у людей крайнюю неприязнь. По крайней мере, он испытал нечто приятное и полузабытое - мимолетные прикосновения ее ладоней, пока она развязывала ремешки, ощущение близкого тепла и сладкого аромата.
Испуганного визга и криков не последовало. Пилар Эстравадос резко и шумно втянула воздух, несколько ударов сердца молчала, и только затем заговорила - мелодичный голос исполнился злой ярости:
- Кто это сделал? Великое Небо, никто не имеет права так обращаться с другим человеком! Тот, кто сделал вас таким - он еще жив?
- Нет, - слова Пилар удивили и поразили чародея. Первой мыслью этой девицы был не испуг, но страстное желание отомстить. - Он умер, Пилар. Давным-давно.
- Надеюсь, его заставили заплатить за содеянное? - тонкие дуги бровей Пилар сошлись в одну линию.
- Да, - Хасти не удержался от едкого смешка, подумав, что Исенна в самом деле заплатил дорогую цену за право причинить своему врагу столь досадную неприятность. - Он сошел с ума и погиб, упав в огненную лаву. Думаю, этого вполне достаточно. Он умер, а я жив... хотя и вынужден носить маску.
- Тогда все справедливо, - заключила девица Эстравадос, и частично пребывавшая в ее разуме альбийка мысленно кивнула: да, справедливость восстановлена. Пилар узнала то, что хотела, но отнюдь не торопилась прощаться и уходить. Внутри нее что-то трепетало, билось теплыми волнами, настойчиво убеждая извлечь из столь удивительно сложившейся ситуации все возможное. Другого такого шанса может не выпасть до конца ее жизни! Любая женщина на ее месте знала бы, как поступить. Она уже уговорила колдуна избавиться от маски, и в этом не было ничего страшного. К тому же, если посмотреть на лицо Хасти слева, можно без труда представить, каким он был лет двадцать или тридцать назад - когда его не коснулось дыхание пламени или что там с ним произошло. У него еще сохранился твердый, словно вычеканенный из бронзы профиль, узкие, иронично сложенные губы, четко очерченный упрямый подбородок и прямой нос с неожиданно изящным для мужчины вырезом ноздрей. И он может смотреть на нее, пускай и единственным глазом - серым, ярко поблескивающим в мягком полусумраке библиотеки зрачком цвета гальки на речном дне или оружейной стали.
Пилар зажмурилась, положила ладони на неожиданно окаменевшие под сукном и холстом одежды широкие плечи магика и осторожно дотронулась губами до его губ, сухих и чуточку шершавых. Он не ответил на ее призыв - поначалу не ответил, но спустя пару ударов сердца поцеловал ее в ответ, сперва нерешительно, затем покрепче. Никто из мужчин, с кем она была прежде, не вызывал у девицы Эстравадос столь загадочного чувства - медленно распространяющихся по всему телу огненных ручейков, отдающихся мягкой щекоткой в кончиках пальцев и заставляющих сердце биться чаще и быстрее. Там, в мареве своих воспоминаний, Хасти ощущал сладостный вкус мягких губ человеческой девушки - здесь, в тихом доме над озером Синрет, он жадно целовал свою подругу, ставшую той женщиной и повторявшую все ее движения. Руки Пилар обвивались вокруг его талии, ее губы касались его лица - Иллирет, словно грезя наяву, делала то же самое, склонившись над лежавшим на спине другом. Она смотрела глазами другой женщины, жила ее чувствами - и ее больше не пугали ожоги на лице магика и шрамы на его коже.