— Само собой.
— У Джимми Уикса есть способы получать информацию. Не знаю, какие, но он всегда в курсе событий. Например, он знает, что ты ездила в тюрьму к Риардону.
— И что? — Кэрри внимательно смотрела на бывшего мужа. — Ему-то какая разница?
— Кэрри, это не игрушки. Я встревожен. Джимми загнали в угол, и у него, как я уже сказал, свои способы получать информацию. Взгляни сюда.
Кинеллен протянул ей ксерокопию какой-то записки. Шесть нот в тональности «до» и слова «Я пьян от любви. Дж.».
— Что это? — поинтересовалась Кэрри, мысленно напевая мелодию. Не успел Боб ответить, как она догадалась. И похолодела. Это была первая строчка песни «Стань моей, моя нежная роза».
— Где ты это взял и что это значит?
— Оригинал нашли в нагрудном кармане у Марка Янга. Почерк Хаскелла, а написано на листке из блокнота Янга. Секретарша вспомнила, что накануне вечером принесла ему новый блокнот. Похоже, Хаскелл написал это сегодня, между семью и половиной восьмого утра.
— За несколько минут до смерти?
— Вот именно. Кэрри, я не сомневаюсь, что это связано со сделкой, которой добивался Хаскелл.
— Ты хочешь сказать, что убийство, к которому, как намекал Хаскелл, причастен Джимми Уикс, это «Убийство розы»? — Кэрри не верила своим ушам. — Получается, Джимми крутил роман со Сьюзан Риардон? То есть человек, который сфотографировал Робин и чуть не сбил ее, работает на Джимми? Уикс хочет запугать меня?
— Кэрри, прошу тебя, оставь дело Риардона в покое. Ради Робин, не вмешивайся.
— Уикс знает, что ты здесь?
— Он знает, что ради Робин я предупрежу тебя.
— Подожди-ка, — Кэрри потрясенно смотрела на него. — Ты здесь, чтобы предупредить меня, потому что твой клиент — мерзавец и убийца — пригрозил тебе? Завуалировано или в открытую? И велел предупредить меня? Господи, Боб, как же низко ты пал.
— Кэрри, я стараюсь спасти жизнь моей дочери.
— Твоей дочери? С чего это вдруг Робин стала так важна для тебя? Ты не считал, сколько раз обижал ее, отменяя встречу? Это оскорбительно. Убирайся!
Кэрри выхватила у него ксерокопию:
— А это я заберу.
— Отдай! — Боб схватил ее за руку и принялся выкручивать, чтобы отнять бумагу.
И тут раздался крик:
— Папа, отпусти маму!
В дверях стояла Робин, на ее пепельно-бледном лице ярко алели шрамы.
В двадцать минут пятого доктор Смит закончил осмотр последней пациентки, которой недавно делал подтяжку живота, и почти сразу же ушел.
Кейт обрадовалась его уходу. Последнее время в его присутствии ей становилось не по себе. Когда он снимал швы миссис Прайс, Кейт снова заметила, что у него подрагивает рука. Но ее беспокоило не только физическое состояние доктора, она была уверена, что у него не все в порядке с головой.
Кейт не представляла, с кем ей поговорить. Жена доктора давно умерла, а друзей у него, похоже, не было. А кому еще можно доверить столь деликатное дело? Чарльз Смит — гениальный хирург, по крайней мере, был раньше, и Кейт не хотела запятнать его репутацию.
Можно было бы поговорить с сестрой. Джин работала в социальной службе и, возможно, посоветует, куда обратиться за помощью для доктора Смита, в которой он явно нуждался. Но Джин отдыхает где-то в Аризоне, и Кейт не знала, как с ней связаться.
В половине пятого позвонила Барбара Томпкинс:
— Миссис Карпентер, с меня хватит! Вчера вечером доктор Смит позвонил и буквально потребовал, чтобы я пообедала с ним. Но за обедом он все время называл меня Сьюзан. И хотел, чтобы я называла его Чарльзом. Интересовался, есть ли у меня кто-нибудь. Я, конечно, понимаю, что обязана ему, но, по-моему, он ненормальный. Я уже на работе все время оглядываюсь, вдруг он маячит поблизости. Это невыносимо!
Кейт поняла, что больше тянуть нельзя. Но единственное имя, которое пришло ей на ум, — Кэрри Макграт, мать Робин Кинеллен.
Конечно, мисс Макграт — юрист, помощник прокурора в Нью-Джерси. Но еще она мать и благодарна доктору Смиту, который помог ее дочери. И Кейт подозревала, что ей известно о личной жизни доктора Смита больше, чем кому-либо. Она чувствовала, что Кэрри расспрашивала ее о докторе не для того, чтобы причинить ему вред. От нее Кейт узнала, что Смит — отец женщины, убитой десять лет назад.
Чувствуя себя Иудой, она дала Барбаре домашний телефон Кэрри Макграт.
После ухода Боба Кэрри с Робин долго сидели на диване, прижавшись друг к другу.
— Что бы я ни говорила твоему отцу, — осторожно начала Кэрри, — и что бы ты ни увидела, папа очень тебя любит. И беспокоится за тебя. Мне совсем не нравится то дело, в которое он сейчас ввязался, но я уважаю его чувства к тебе. Несмотря на то, что рассердилась и выгнала его.
— Но ты разозлилась на него, когда он сказал, что волнуется из-за меня.
— Это пустые слова. Иногда он меня ужасно злит. Надеюсь, ты не станешь такой, как он, и не будешь сначала собственными руками создавать себе проблемы, а потом прикрываться ситуативной этикой.
— Как это?
— Говорить что-то вроде: «Я знаю, что поступаю неправильно, но мне приходится это делать, таковы обстоятельства».
— Папа так поступает?
— Лично я считаю, что да.
— Он знает, кто меня сфотографировал?
— Подозревает. Это связано с делом, которым занимается Джефф. Он пытается вытащить человека из тюрьмы. Джефф убежден в его невиновности и просил меня помочь.
— А ты поможешь?
— Я уже почти решила не вмешиваться, считала, что с этим делом все ясно. Но теперь начинаю думать, что ошибалась.
— Значит, ты поверила, что клиента Джеффа несправедливо посадили в тюрьму?
— Возможно. Однако я не хочу подвергать тебя опасности, доказывая это.
Несколько минут Робин смотрела в стену перед собой, затем перевела взгляд на Кэрри.
— Мам, мне кажется, так нечестно. Ты осуждаешь папу, а сама поступаешь так же. Раз ты считаешь, что клиент Джеффа не должен сидеть в тюрьме, но помогать ему не хочешь, получается эта… си-ту-атив-ная этика.
— Робин…
— Мам, я серьезно. Сама подумай. Может, мы уже поедим пиццу? Я ужасно голодная.
Ошеломленная Кэрри наблюдала, как дочь достает из сумки видеокассеты и читает названия фильмов. Выбрав один, Робин включила видеомагнитофон.
— Мам, я правда думаю, что человек в машине просто пугал меня, — сказала она, оборачиваясь. — Вряд ли он хотел меня по-настоящему сбить. Можешь отвозить меня в школу, а Элисон пусть забирает. Подумаешь, ерунда.
Кэрри с минуту молча смотрела на дочь, потом покачала головой.
— Я горжусь тобой. И мне стыдно. — Она встала, обняла Робин и ушла на кухню.
Кэрри доставала тарелки для пиццы, когда зазвонил телефон. Она сняла трубку.
— Мисс Макграт, это Барбара Томпкинс, — раздался нерешительный женский голос. — Извините за беспокойство, но миссис Карпентер, которая работает у доктора Смита, посоветовала мне обратиться к вам.
Слушая, Кэрри схватила ручку, блокнот и стала быстро записывать.
«Барбара консультировалась со Смитом… Показал ей фото… Спросил, хочет ли она стать похожей на эту девушку… Сделал ей пластику… Стал консультировать ее… Помогал выбирать квартиру… Отправил ее к знакомому стилисту, потом к дизайнеру… Теперь называет Сьюзан и преследует ее…»
— Мисс Макграт, я очень благодарна доктору Смиту, — взволнованно говорила Барбара. — Он преобразил мою жизнь. Я не хочу обращаться в полицию, не хочу причинять ему вред. Но так продолжаться не может.
— Доктор Смит угрожал вам? Пытался сделать что-то неприятное?
— Нет, — ответила Барбара. — Он никогда не пытался навязаться мне… В смысле, физически. Всегда был очень внимателен, обращался со мной, словно я нечто хрупкое, вроде фарфоровой куколки. Но иногда я чувствую, что он приходит в ярость, хотя старается не показывать этого и сдерживает гнев. И я боюсь, что он может легко сорваться, в том числе на меня. Например, когда он заехал вчера, чтобы отвезти меня в ресторан, его явно не обрадовало, что я уже собралась. В тот момент мне показалось, будто сейчас он сорвется. Я не хотела оставаться с ним наедине. Уверена, если я откажусь видеться с ним, он взбесится. Но я ведь вам уже говорила, он был так добр ко мне. А если я обращусь в полицию, то его репутация пострадает.