Несколько раз медленно вдохнув и выдохнув, он все-таки поднялся и даже постучал, прежде, чем открыть дверь. Не заперто. Ну, кто бы сомневался! Жить в одном доме с мужчиной, малознакомым мужчиной, пускай и офицером СВБ, и дверь не запирать. Как с ней до сих пор ничего не случилось - просто удивительно! Эта её доверчивость по отношению к окружающим раздражала Джима неимоверно, еще когда он только получил задание и знакомился с личным делом Доринанти. Как там она сказала... 'Я дочь опального политика!'. Видал он дочерей политиков, либо глупые куклы, либо умные стервы. Но и те и другие едва ли, очутившись с незнакомым мужчиной в пустом помещении, цепенели бы от страха и растерянности. Джим с детства много общался и с первыми и с вторыми, и знал как выглядят дочери политиков, Каити на них ни капли не походила.
Девчонка сидела за столом над очередным учебником и, похоже, так увлеклась, что его стука не услышала. Несмотря на то, что комната эта была казенной, да и личных вещей у Каити было совсем немного. Все здесь дышало каким-то уютом, что ли. Полжизни из-за службы проведя в гостинницах и на таких вот квартирах службы, Джим ценил уют. Это умение создавать его, лейтенант заметил еще когда очутился в её комнате в общежитии.
-Каити,- позвал он негромко. Джим в принципе не особо любил повышать тон, ведь гораздо эффективнее управлять людьми, используя интонации и мимику. Она что-то пробормотала и склоненная над учебником голова окончательно опустилась на стол. До Доринга запоздало дошло, что девушка спит. Он кашлянул, слабо надеясь, что она проснется, но ничего не добился. С её подработками вполне естественно, что спит она крепко.
Джим присел на краешек аккуратно заправленной кровати. На столе около девушки стояла дешевая голографическая проекция, на которой сменялись одна за другой фотографии: мужчина и хрупкая женщина, чем-то похожая на саму Каити, мужчина с младенцем на руках и немного испуганная девчонка , которая держит его за руку, девочка и женщина, темноволосая зеленоглазая малышка с открытой улыбкой Фотографии неспешно сменяли одна другую. Её семья, от которой осталась только сестра. Ради Эльзы Доринанти девчонка и пашет по ночам, ограничивая себя во всем. После смерти их отца, нашлись его приятели, которые пристроили Каити в университет пускай и на нежеланную специальность, а сестру её отправили не в самый плохой интернат. Хоть немного им повезло... Книги, накопители стояли на полке, под ней на полу лежала очень-очень потертая сумка. Надо ей сумку купить и пару платьев... Сказать, он найдет, что сказать, но сил нет смотреть на ту ветошь, которую она постоянно цепляет на себя. Джим мысленно дал себе подзатыльник, что за глупые меценатские порывы?! С какой это радости он будет что-то покупать девчонке? Да и не возьмет она... Гордая, даже лишком для своего положения. Гордая и глупая.
Доринг решительно встал, намереваясь все-таки разбудить её и как следует допросить... поговорить. Подойдя, он замер, не решаясь прикоснуться. Казалось, тронь - растает. Руки-веточки, на которых лежит темноволосая голова со сбившейся на бок челкой, брови в разлет и длинные ресницы, плотно сжатые губы... Когда-нибудь, пожалуй, она станет красивой. Вздохнув, Джим немного отодвинул её стул, поднял девушку, донес до кровати и уложил поверх одеяла, принес собственный плед, укрыл и направился к себе, притворив дверь.
Сегодня он не собирался провести вечер за игровым столом или навестить девочек, чтобы расслабиться. Он открыл заранее купленную бутылку вина и принялся за книгу.
Не сказать, чтобы лейтенант Доринг не любил читать... Даже наоборот, но в детстве отец не поощрял его любовь к художественной литературе, более того все силы преподавателей были направлены на то, чтобы юный наследник военной династии Дорингов понимал - все действия мужчины должны быть продуманны, мужчина, который желает чего-то добиться в жизни не имеет права тратить своё время на бесполезные занятия, вроде чтения приключений капитана Форба, просмотра геройских боевиков и рисования никому не интересных портретов. Вместо этого маленького Джима заставляли учить языки, к которым у него никаких способностей не было, заниматься рукопашным боем, плаваньем и стрельбой (это мальчику нравилось), изучать дипломатический этикет, этикет повседневного поведения и множество других наук, которые были необходимы, чтобы Джим Доринг сумел со временем занять неплохое место в силовой госструктуре. Отец очень надеялся, что сын пойдёт по его стопам, однако сам Джим на отрез отказался от службы в военном министерстве, и в пику отцу выбрал Службу внутренней безопасности. Честные вояки и хитрые безопасники, которые постоянно не могли поделить государственные дотации, естественно друг друга недолюбливали, и вполне очевидным и предсказуемым для родственников стал фактический отказ генерала Доринга от сына. Двадцатилетний Доринг зло бросил, что в подачках он не нуждается, собрал вещи и переехал в государственную квартиру, которую милостиво выделила ему Служба.