Мия вздрагивает. Мия себя теряет, когда оборачивается, и видит перед собой явно того, кого сейчас меньше всего ожидала увидеть…
Странно, что она не побледнела. Странно, что не развернулась резко и не ушла отсюда от греха подальше, пока не стало слишком поздно. Пока окончательно контроль не потеряла.
— Джейс, какого черта? — она в разноцветные омуты смотрит и недоумевает, в реальность происходящего не верит. Руку блондина от себя с нотками пренебрежения, грубости отдергивает. — В Мексику бесплатные путевки стали раздавать? Что ты здесь делаешь? — холодная апатия злобой сменяется молниеносно.
— И я тоже рад видеть тебя, солнышко, — на устах Джейса полуулыбка играет, натянутая, но все же достаточно убедительная. Так, что Мие хочется ладонью к его губам прикоснуться и гневно ее стереть, размазать, чтобы не видеть больше. — Ты бы мобильный проверяла почаще, я задолбался набирать твой номер в течение этих трех часов. Еще и руну «блокировки» активировала… Я уже переживать начал, не вляпалась ли ты в неприятности, — она губы кусать начинает, когда он последнюю фразу заканчивает, и у него внутри все ураганом закипает.
Плотоядным взглядом на ее нижнюю губу, не контролируя тот факт, что если будет продолжать так сильно сжимать стило в руке, то пополам его разломает.
Мия это замечает и дрожь женские плечи насквозь пронзает. Она пытается не поддаваться, не думать о том, чем раньше, обычно, заканчивались их мелкие ссоры.
Ей дурно и больно. Хочется вернуть все назад, но понимание того, что Джейс сделал, все перечеркивает. Ей лишь от того, что он рядом, от запаха любимого мужского одеколона разгромить здесь все хочется.
— Со мной все в порядке. К счастью меня больше не пытается убить твоя подружка… Как ты вообще меня нашел? Только не говори, что мимо проходил, это окраина Мехико, а ты сейчас должен быть в Нью-Йорке, если не ошибаюсь, — Розалес криво усмехается, залпом стопку текилы опрокидывает, рефлекторно морщится, спиртное мгновенно горло прожигает.
— GPS в твоем мобильном. Я давно установил тебе специальное приложение… Им, обычно, примитивные пользуются, чтобы контролировать свое драгоценное чадо… И да, ты права, я должен был быть в Нью-Йорке, но в деле с вампирским кланом всплыли новые детали, поэтому я здесь, — парень пожимает плечами, во взгляде горькая усмешка сверкает.
Розалес буквально от злости трясти начинает, она еле сдерживается, чтобы не ударить его кулачком в грудь. Молчаливо отворачивается, снова алкоголем давится, а затем заставляет себя произнести лишь одну единственную реплику, и то с трудом:
— Я здесь не одна, просто уходи, Джейс. Давай, не будем больше ничего усложнять, я не могу тебе доверять, — блондин не успевает сжать пальцами ее локоть, встряхнуть за плечи, чтобы все это прекратилось, чтобы они оба, наконец, перестали валять дурака.
Чтобы не тратили драгоценное время, не истязали друг друга собственной гордостью и расстоянием.
У него на языке крутится тысячу слов, которые бы он хотел сейчас сказать, но вместо этого он наблюдает за тем, как к Мие подходит другой юноша. Как приобнимает ее за плечи, беззаботно улыбается и просит познакомить их между собой.
— Я — Николас. Ты сослуживец Мии? — фейри протягивает блондину руку в знак приветствия, а у Розалес сердце в пятки уходит в эту же секунду. Макушка алым пылает, стоит только взглянуть в глаза Джейса и она видит, как глубокий оттенок разноцветных омутов стремительно меняется. И ей остается лишь догадываться, что может выкинуть его вспыльчивый характер.
— Джейс. И нет, я ее парень, — уста нефилима в кривой ухмылке расплывается, и он пожимает руку «оппонента», с такой силой, будто планирует сломать ему пальцы.
— Эрондейл… Мы никогда не встречались, — возмущенно чуть ли не рычит Мия, когда мужские пальцы буквально друг от друга отдирать приходиться, когда они уже практически сцепиться, готовы, как два цепных пса прямо у барной стойки.
— Называй, это как угодно, Розалес.
У девушки адреналин в крови зашкаливает, она зла и растеряна. Не знает, как действовать дальше. Лишь чувствует, как ногтями в чужую кожу впивается, как Джейс, ее, как тряпичную куклу в сторону отодвигает, чтобы не мешалась.
И она не успевает среагировать, не успевает предпринять хоть что-то, чтобы остановить этот дурдом.
Хлесткий, громкий такой грохот, и Николас отлетает в сторону.
Охотница готова уже ебаные небеса проклинать, когда ей приходится быстро выскользнуть на улицу вслед за этими двумя разгорячившимися идиотами. Пока они дров не наломали еще больше. Не перебили друг друга.
Она воздух жадно ртом глотает, ладонью в мужскую грудь упирается, Николаса своей спиной заслоняет резко.
У Джейса бровь рассечена, плечи трясутся от злости.
Она за него цепляется, прохода не дает. С долей тревоги в глаза заглядывает, и когда он пытается снова ее отодвинуть, от безысходности, просто выкрикивает:
— Разиэля ради, Джейс! Я уйду с тобой прямо сейчас, куда захочешь, только прекрати все это. Не веди себя, как ревнивый идиот, — и Эрондейл останавливается, он больше не сопротивляется, когда женские пальцы уверено сжимают его запястье, уводят куда-то в сторону, в соседний переулок.
— Красивое платье.
— Лучше помолчи, пока я сама тебя не убила.
========== 3 ==========
Мия больше не смеется, и в принципе, это нормально. Ее семья напугана, они все ещё прийти в себя не могут. Просто святого Разиэля благодарят за то, что она хотя бы улыбается, что она в живых осталась после того ада, что с трудом преодолела… Уже чертовых полгода прошло, а ни у кого до сих пор ответа нет, что именно с ней произошло.
Как она оказалась в Идрисе? Как, если должна была быть в Нью-Йорке? Вся изломанная в грязи и крови, без сознания.
Кто бросил ее там? Кто сотворил с ней такое?
Ее тело по кускам собирали, она была вся переломанная и покоцаная. Как маленький и напуганный котёнок, которого на обочину безжалостно выкинули. Оставили на растерзание собак.
Девушка лежала рядом с озером Лин и в лазурных глазах, словно слезинки застыли.
Она не говорила первые дни, не могла сложить нормально даже несколько правильных фраз. Просто ночью, в очередной раз, страдая в кошмарах, громко и мучительно кричала лишь один вопрос:
«-Где Флёр? Где она?» — и это логично, это нормально, ведь связь парабатай, единственное, что от ее прошлой жизни у неё осталось.
Мия не помнит целый год своей жизни. В разуме провал полный, белый лист, что она заполнить никак не может. К какому лекарю только не обращайся…
Она себя пустой от этого ощущает, она без этого фрагмента жизни дышать не может. Она не понимает… Она до безумия хочет докопаться до сути.
И никто в родном институте не отвечает на ее навязчивые вопросы, никто не даёт ей никаких нормальных объяснений. Где она, черт побери, была весь этот год?
Если физическое состояние удалось поправить критически быстро, то, что делать с головой? Там дыра, туман непроницаемый.
Розалес пытается связаться с Флер, она, даже номер набирает «на память», но абонент молчит. Абонент, будто в вечной спячке, и сколько не пытайся, до неё никак не достучаться. Вопросов от этих попыток становится скорее больше, чем ответов.