Annotation
Характер ощущений доставляемых осознанием того факта, что ты являешься частью исторического процесса зависит от многих составляющих.
Во-первых, от того в чем заключается собственно сам процесс. К примеру, если это процесс распада государственности, финансового кризиса или геноцида, то ощущения вряд ли будут для вас приятными.
Другое дело – процесс «восстановление Империи». Тут сразу много нюансов: если Вам 18 лет, то это вызывает эйфорию, если 30 и у Вас есть дети – здоровую опаску и ожидание трудностей, если 45… Если Вы финансист или клерк, то конечно, будет забавно следить за передвижением флажков на карте, судачить с сослуживцами о политике или писать что-то зажигательное в блоге, если на Вас каска, а в руках автомат, и Вы на передовой, то у Вас будут совершенно другие чувства, весьма далекие от желания поговорить на тему геополитики.
Мог ли подумать Максим, обычный секретарь-референт, рассматривая планету в иллюминатор нового орбитального лайнера первого класса «СуГ – 55», что внезапные огненные росчерки и яркие вспышки - это конец старого мира? Долог путь из Канады в Москву, особенно если этот путь ведет сквозь мир после ядерной войны…
Часть первая: Глаза Земли
notes
1
Пепел в песочнице
Характер ощущений доставляемых осознанием того факта, что ты являешься частью исторического процесса зависит от многих составляющих.
Во-первых, от того в чем заключается собственно сам процесс. К примеру, если это процесс распада государственности, финансового кризиса или геноцида, то ощущения вряд ли будут для вас приятными.
Другое дело – процесс «восстановление Империи». Тут сразу много нюансов: если Вам 18 лет, то это вызывает эйфорию, если 30 и у Вас есть дети – здоровую опаску и ожидание трудностей, если 45… Если Вы финансист или клерк, то конечно, будет забавно следить за передвижением флажков на карте, судачить с сослуживцами о политике или писать что-то зажигательное в блоге, если на Вас каска, а в руках автомат, и Вы на передовой, то у Вас будут совершенно другие чувства, весьма далекие от желания поговорить на тему геополитики.
Погоня за удачей напоминает погоню за погремушкой на хвосте змеи. Ты бежишь за этим хвостом ,не зная, что Судьба – змея, которая опоясывая мир, стремится вцепиться в собственный хвост. Смотря только за удачей, ты рискуешь прозевать тот момент, когда твой мир станет слишком мал для змеи, и ты окажешься точно между змеиной пастью и хвостом в тот момент, когда она совершит последний рывок. Бегая от судьбы, постоянно с ужасом оглядываясь назад – никогда не поймаешь ее за хвост. Единственное что можно сделать – оседлать судьбу. Но для этого придется остановиться, посмотреть ей в глаза и встретить лицом к лицу.
Посвящается мое жене и моему другу Павлу Оленеву.
Часть первая: Глаза Земли
- Ну, все! Давай, пока… - Максим поцеловал жену – пора мне уже. На регистрацию опоздаю.
- Возвращайся скорее. Мы по тебе уже скучаем.
Ангела улыбнулась и быстро прижалась к мужу. Молодому, красивому, любимому и такому деловому. И уже уезжающему.
- Звони почаще. Я тебе в чемодан еще один костюм положила на всякий случай… и…
Расставаться совершенно не хотелось, и потому надо было еще что-нибудь обязательно сказать, чтобы хоть как-то отдалить момент расставания. Но все было уже сказано. Получалось как-то глупо… Она вздохнула, расстроилась, как будто только сейчас поверила в то, что он действительно сейчас уедет, отстранилась и отвернулась.
- Ладно. Давай. Опоздаешь.
Максим еще раз поцеловал жену в пробор, сильно, глубоко вдохнул запах ее волос.
- Ты только не расстраивайся, тебе, в твоем положении, это очень вредно.
И нажал кнопку лифта. Внизу уже ждало такси…
По статусу в фирме Максиму полагался личный водитель, но в этот раз он не воспользовался его услугами. И в аэропорт он не поехал. Он доехал до новостройки в Кунцево, набрал номер на домофоне и дождавшись когда откроют, вошел в подъезд. Поднялся на лифте на десятый этаж и позвонил в дверь квартиры. Дверь открылась, он вошел в коридор и в его губы тут же впились мягкие, податливые губы, пахнущие жареной картошкой.
Секс был быстрым и совершенно животным. После такого невозможно что-либо вспомнить. Именно это Максиму и нравилось. Еще ему нравилась та покорность, с которой ему отдавалась Оля. Эта покорность сладко щекотала нервы и была дополнительной приправой к сексу. При этом эта же покорность раздражала Максима во всех остальных случаях. Бесила. Он даже не мог долго находиться с ней в одном помещении. Она думала только об одном – как бы ему угодить, чтобы он остался с ней подольше, полностью растворялась в нем, была готова ради него на все – на все, что угодно. Поэтому Максиму сразу после секса хотелось бежать от нее, и он обычно задерживался «на чай» только из нежелания ее обидеть.