- Только не дергайся. – шепнул в ухо Ибрагим и, прежде чем Максим успел кивнуть, прыгнул в пропасть. Страшно почему-то не было. В ушах свистел холодный ветер, вокруг была ночь, но Максим смотрел на уплывающую вверх линию горизонта и жалел только об одном – том, что он когда-то боялся высоты. Высота это же прекрасно! Потом падение неожиданно ускорилось, Максим даже успел немного испугаться, сильно тряхнуло, потянуло вверх. Максим прикусил себе язык и понял, что больше не падает, а летит.
Далеко впереди и внизу стремительно скользили прямоугольные тени парашютов. Они то поднимались чуть выше на встречном потоке воздуха, то опускались ниже, постепенно расходились пока не образовали ровный треугольник, в котором парашют Коновальца был вершиной, а Ибрагим с Максимом – серединой основания. Этот полет выглядел так грозно и величественно, что Максим начал мурлыкать под нос вагнеровский «полет валькирий».
- Кто-нибудь заткните Пальца! – голосом Коновальца хрипнула рация в ухе.
Максим почувствовал, как Ибрагим несильно стукнул его ладонью по шлему.
- Я же тихонько! – попытался оправдаться он.
В эфире раздался смех сразу нескольких бойцов.
- Так орет только мой прадедушка на минарете. Весь Узбекистан слышит. – ответила рация голосом Ибрагима.
Максим заткнулся. Потом засмеялся.
- Да заткните же кто-нибудь этого коня!
Земля быстро приближалась. Завиднелась речка, отражающая светлеющее небо. Клин развернулся вдоль русла и пошел вниз. В ушах снова засвистело.
- Держись! Ноги вместе. – Ибрагим не переставал заботиться о новичке.
- Помню.
В ноги ударило, но Максим с помощью Ибрагима устоял на ногах. Захрустела галька. Сверху шелестя и хлопая, падало полотнище парашюта. Соловей, уже освободившийся от парашютной упряжи, легко бросил Максиму тяжеленный рюкзак, молча развернулся и легко побежал в сторону Коновальца. Максим поймал рюкзак и уже незаметным для себя движением закинул за спину, автоматически закрепил лямки и зашагал за Соловьем.
Потом был бег. До ближайшей деревни было пятнадцать километров, и Коновалец решил преодолеть их как можно быстрее – до того как рассветет. Они успели. Солнце взошло точно в тот момент, когда лагерь был разбит, замаскирован, а бойцы отдыхали. Коновалец раскупорил полевой рацион, разогрел себе кофе и, хрустя галетой, объявил:
- Всем, кроме Чабана и Перста два часа на отдых. Чабану и Персту готовиться к отправке в деревню. Переодеться, упаковаться. Оружие и рации не брать.
Бойцы остались отдыхать, а Максим с Ибрагимом переоделись в штатское. Высокие сапоги, куртки с капюшонами. Вопреки приказанию Коновальца Максим взял с собой «Вул» в предплечевой кобуре и нож. Ибрагим это заметил, стрельнул глазами в сторону входа в палатку – не заметит ли Коновалец и сунул себе нож за голенище и штатный ГШ за пазуху.
Последний километр до деревни шли почти открыто – в полный рост, не пригибаясь. Разве что держались в стороне от дороги. Грунтовая дорога преодолимая только на внедорожнике соединяла деревню с райцентром, а от него уже на хорошей машине можно было добраться и до Новосиба. Но сейчас нужно было добыть машину с хорошей проходимостью. В этом и был смысл вылазки.
Деревня когда-то была пристойная. Дома в основном двухэтажные. Из крепкого местного леса, с пласто-керамическими крышами. На многих домах тарелки спутниковой связи, по нынешним временам, к сожалению, почти бесполезные. Но при этом деревня имела печать упадка. Кое-где неубранные дворы, гниль, выбитые и не вставленные окна.
- Хорошо живут. Староверы наверное. Наши-то - победнее будут. – сказал Ибрагим и поправился. – Жили.
- А «наши», это кто? – поинтересовался Максим. – Мусульмане что ли?
- Наши – это наши. В Россию еще мой дед перебрался. В начале века. На стройках работал. Много работал - за сыном не уследил, тот мусульманином так и не стал – неверующий он был. Женился на русской. А я-то уже крещеный. По новому обряду, естественно.
- А зовут Ибрагимом.
- В честь деда и назвали. А крещен я Михаилом.
- Занятно.
- Да уж куда занятнее. Россия – матушка. Вон, смотри – Ибрагим показал пальцем на двор самого богато украшенного трехэтажного дома – «Нива» новенькая почти. Хорошо бы если на ходу. Сразу прыгнем, и поминай, как звали.
- А купить никак? Помнишь про «не укради»? – усмехнулся Максим.
- Помню. Есть ложь во спасение, значит, и воровство во спасение обязано быть. Даже убийство во спасение есть. Я вот уже сколько раз во спасение убивал. Работа такая. Служба. А местному населению видеть нас никак нельзя. Незачем им это. – Ибрагим махнул рукой в сторону задних ворот – Ладно. Давай-ка быстро осмотримся и будем брать. Ты канистры возьми. Две, а лучше три. А я – в машину.