На этой последней мысли его зациклило. Повторяя «Я не ваш» он залез в ванну и принял душ. Чисто побрился. Почистил зубы, чуть не сломав щетку. Залез в шкаф и вытащил свою старую гражданскую одежду.
В этой одежде он заявился к Коновальцу и бросил ему в лицо третий рапорт.
Тот поймал бумагу из воздуха, бегло пробежал, скомкал и бросил под стол.
- Понятно. – Максим не взбесился и не закричал. – Тогда я просто уйду. Вы делайте то, что вы должны, а я буду делать то, что я должен. Можете меня пристрелить как дезертира и рассказать потом что-нибудь о товариществе.
Он повернулся к Коновальцу спиной и пошел по направлению к двери.
- Погоди.
Максим не остановился. Коновалец одним прыжком настиг его, схватил за плечи и попытался оттолкнуть в кресло, но Максим легко освободился. Руки Коновальца соскользнули, и он чуть не упал на пол. Максим схватил руку Коновальца за пальцы, выкрутил их так, что тот вынужден был встать на цыпочки и сильно оттолкнул от себя. Коновалец влетел спиной в стол и увидел глаза Максима – глаза сумасшедшие, бешеные. Глаза человека находящегося в такой стадии напряжения, после которой либо ломаются, либо идут напролом, ели надо – по трупам.
- Максим, подожди! – Коновалец выставил перед собой руки открытыми ладонями вперед – жест примирения, - Подожди еще пару недель. Всего пару недель. Не делай глупостей. Используй все возможности, что у тебя есть сейчас, чтобы учится. Ты пойми: то, что ты выжил – в основном чудо. Не искушай судьбу – учись. У тебя для этого сейчас есть все возможности. Пользуйся ими. А мы про тебя помним. Делаем, что можем. Ну, потерпи. Христос терпел и нам велел.
Максим еще раз посмотрел Коновальцу в глаза своими страшными, превратившимися из зеленых в желтоватые глазами, развернулся и вышел. Но по походке было видно – не сбежит.
Прошла еще неделя, в течение которой Максим то рвал жилы в спортзале и учебном центре, то срывался и устраивал безобразную пьянку.
Однажды утром пришел Коновалец. Посмотрел на опухшее лицо Максима, понюхал, поморщился.
- Я тут из кожи вон вылезаю, чтобы что-то для тебя сделать, а ты водку пьянствуешь.
Максим сел на кровати и уставился на майора, так как будто собирался вскрыть его взглядом как лазерным скальпелем.
- Короче такие дела, - Коновалец присел рядом и протянул Максиму комплект документов, - Поедешь в столицу.
- В Москву?
- Проснись – тебя украли. В радиацию что ли? Столица перенесена в Архангельск. Временно, по крайней мере.
- В более глубокую жопу забраться было конечно трудно.
- Мальчишка. Вот как меня раздражают люди, которые мелют языком до того как задумаются над чем-то. Ведь вроде на тебя не должно быть похоже – не полный же ты дурак! Архангельск, между прочим – удивительнейший город. Сразу видно, что ты в нем ни разу не был. Шлялся по европам и америкам с турциями, а по родной стране и тысячи километров не проехал. Очередное потерянное поколение москвичей. Слезы одни! Это твои документы на длительную командировку. Там у них возможностей побольше нашего, да и к семье твоей поближе. Там тебе удобней будет поиски вести. Через неделю профессор Алиев туда летит. Иван Александрович кое-какие кнопки надавил, и тебя зачислили в его группу на переводы иностранной документации. Три недели он тамошнюю кадровую службу укатывал. Алиева заставил специальное письмо написать, что он только с тобой работать хочет. Будешь там работать, там связи посерьезнее – авось поможет. Командировочное удостоверение подпишешь у Карякина. Он тебя ждет. Он, кстати, сегодня вылетает – там еще встретитесь.
Он встал. Максим поднялся за ним.
- Да кстати, - Коновалец засунул руку в карман и вытащил конверт, - Тут твоя получка месячная с премией, боевые, и еще ребята кое-что скинули. Вдруг пригодится.
Максим заглянул в конверт. Сумма была большая. Да что там - большая! Огромная. Ребята, большую часть Максим никогда и не знал, понятия не имел какие у них даже имена, отдали ему большую часть заработанного, включая боевые и премиальные.
Коновалец вышел, а Максим молча сел, держа перед глазами конверт. На конверте была надпись «Пальцу от боевых товарищей».
Последний день перед отлетом Максим провел с друзьями. Пригласил всех до кого смог дотянуться – Арчера, Коновальца, Ивана Александровича, Ибрагима, Салима Рашидовича. Всех. Сидели в гостиничном парке, метрах в пятидесяти от поваленной беседки. Арчеру не смогли выписать пропуск на территорию и просто перекинули через стену. Горел мангальчик, у которого колдовал профессор, булькало красное вино. Через какое-то время подтянулся и Лев Исакыч. Походил, понюхал, буркнул: «Благословляю на честную трапезу» и потопал по своим делам, чтобы не раздражать монашеский желудок ароматами.