И тысячи миров за пределами Солнечной системы, по другую сторону врат. Главным образом враждебные миры, но не более враждебные, чем сейчас Земля. Если нашелся бы способ телепортировать людей из Бостона, Лиссабона и Бангкока, может, они бы спаслись. Может, они создали бы из руин Земли нечто новое и прекрасное, ведь существуют тысячи возможностей.
Вот только этого не случится из-за транспортных сложностей. И люди умрут, потому что их невозможно достаточно быстро переместить в место получше.
— Всё в порядке, кэп? — спросил Амос.
— Всё отлично. А что?
— Выглядишь так, будто хочешь дать кому-нибудь в морду.
— Нет, — ответил Холден. — Это бы всё равно не помогло.
— Сюда, — сказала Бобби.
Охранники перед зданием администрации были в бронежилетах и с автоматами. Они посторонились и пропустили Бобби в большую серую дверь, а остальные последовали за ней, как выводок утят. Офисы как будто принадлежали другому миру. Освещение полного спектра напомнило Холдену летний полдень. Свисающие с воздухоочистителей мхи и плющ колыхались на слабом ветерке. Коридоры были на полметра шире, чем на «Росинанте», и гораздо роскошней. Лишь слабый запах лунной пыли, похожий на порох, и гравитация в одну десятую g напоминали о Луне. Всё остальное выглядело в точности как кабинеты в ООН или в Гааге.
Бобби вела их так, словно знала дорогу, по коридору мимо еще двух вооруженных охранников, через несколько дверей из матового стекла. Комната была похожа на зону для отдыха — кресла, диваны и низкие столики. В ней находилось человек восемь-десять — попарно и мелкими группами, и несколько секунд Холден не мог сообразить, кто это.
Когда-то всё здесь было черно-белым, лишь время оставило всплески цвета. Коричневый кружок от чашки с кофе на подушке, зеленоватая царапина на боку кресла. В дальнем конце комнаты стояла Авасарала, ее оранжевое сари сияло факелом. Она разговаривала с седой темнокожей женщиной с узкими бедрами. Когда Авасарала с улыбкой подняла на него взгляд, женщина обернулась. Холден споткнулся.
— Мама Софи? — сказал он, а потом, словно оптика наконец сфокусировалась, узнал и всех остальных. Годы их изменили, а видеть людей с экрана и через камеры — это совсем другое. Отец Том набрал лишний вес, а отец Сесар похудел, но они шли к нему, рука об руку. Отец Антон облысел, а мама Элиза выглядела старше и более хрупкой, чем на экране. И ниже. Все выглядели ниже, потому что компьютер на ферме стоял на столе. Много лет Холдену приходилось смотреть на них снизу вверх, и он осознал это только сейчас.
Все восемь его родителей столпились вокруг, слегка напирая и взявшись за руки, прямо как в детстве. И Холден заплакал, снова став маленьким мальчиком, окруженным заботой любящих и сильных восьми родителей. А теперь он стоял среди них, самый сильный из всех, потрясенный любовью, радостью и кошмарным пониманием, что и тот мальчик, которым он когда-то был, и родители вокруг него, какими они когда-то были, уже исчезли и никогда не вернутся. Они тоже рыдали. Отец Димитрий, мама Тамара, отец Джозеф. И новая семья Холдена.
Наоми прижала руку к губам, словно пыталась сдержать слова или эмоции. Алекс улыбался так же широко, как и родные Холдена, его глаза сверкали. Авасарала и Бобби выглядели довольными, как люди, устроившие отличный сюрприз. Удивительно, но Кларисса Мао с перебинтованной рукой, стоявшая в одиночестве, содрогалась от едва сдерживаемых рыданий. Амос посмотрел на всех так, будто вошел, когда как раз досказывали анекдот, пожал плечами и решил не вмешиваться в это не пойми что. Холдена накрыл прилив теплых чувств к нему.
— Стойте, стойте, — сказал он. — Вы должны познакомиться... кое с кем. Наверное. Это Наоми.
Все родители повернулись к ней. Глаза Наоми слегка расширились. Вероятно, только Холден заметил, как ее ноздри чуть-чуть раздулись в панике. Повисла неожиданная пауза, неловкий момент, когда он увидел Наоми их глазами. Вот астерка, с которой спит их сын. Вот бывшая любовница человека, уничтожившего весь мир, олицетворение всего случившегося. Одна из них. Это длилось одну секунду, потом еще одну. Огромную, как космос между мирами.