- Как вы можете позволять себе такое поведение, – матушка всплескивает руками и качает головой. – Я понимаю, мальчики, для них инстинкты превыше всего, но ты девочка, Юва, и должна следить за своими действиями.
Матушка замолкает и наслаждается вспыхнувшим в черных глазах страхом. Она потирает руки, подзывает Сереру ближе и шепчет ей на ухо так, чтобы все слышали:
- Двадцати ударов розгами должно хватить, чтобы подобные мысли больше не появлялись в юной очаровательной головке.
Сестра Серера бледнеет, Мила за ее спиной всхлипывает. Юва застывает на месте, от ужаса не в силах пошевелиться. Мелиодас крепче сжимает ее ладонь и делает шаг вперед.
- Это я виноват, матушка Жозефина, – он совершенно серьезен, но сжимает зубы до скрипа. – Юва не хотела идти, но я ее заставил. Так что наказывайте меня, а не ее.
Несколько лет назад они так же попались матушке Жозефине. Ничего не подозревающего Мелиодаса отправили в комнату, а Юву увели «на воспитательную беседу». Она вернулась заплаканная и с окровавленной спиной и слегла на несколько дней с лихорадкой. Мелиодас тогда, скрипя зубами и сжимая в ярости кулаки, поклялся себе, что никогда не допустит, чтобы его девочке делали больно. И вот теперь он сжимает дрожащую ладошку и клянется, что убьет эту мерзкую тетку, если Юва снова будет плакать из-за нее.
- Хорошо, – Жозефина улыбается притворно ласково, – но если издашь хотя бы один звук, Юва получит все двадцать ударов.
Жозефина, кажется, получает удовольствие от слез, застывших в девичьих глазах, и от отчаянного вскрика Милы, и от сдавленного шипения Сереры.
- Хорошо, – вторит Мелиодас и ласково улыбается бледной как мел девушке.
Он защитит ее во что бы то ни стало, даже если для этого придется пожертвовать собственной жизнью.
***
- Ты дурак! – восклицает Юва и утирает выступившие слезы.
Мелиодас лежит на кровати, сверкая изуродованной спиной, и сдавленно смеется. Юва бережно обрабатывает его раны и ругается. На него, на себя, на Жозефину и всех остальных. Потому что она чертовски напугана, и руки до сих пор трясутся, отчего Мелиодас периодически шипит сквозь сжатые зубы.
- Давай сбежим, – он хватает девушку за руку и прижимает ее ладонь к губам.
- Какое сбежим, ты весь изранен! – возмущается рыжая и едва заметно розовеет.
Она вырывает руку и принимается дальше обрабатывать кровавые борозды.
- Да не прямо сейчас же, дурочка, – смеется Мелиодас и ойкает, – когда вся эта красота заживет.
- И что мы будем делать? – Юва бурчит, но Мелиодас видит, что идея пришлась ей по вкусу.
- Путешествовать? – парень не уверен, но лично ему осточертело сидеть на одном месте.
Юва широко улыбается и мечтательно хихикает, и никакого другого подтверждения согласия Мелиодасу не нужно. Он подхватывает ее смех и совершенно забывает обо всем, растворяясь в улыбке любимой девушки.
***
Раны на спине Мелиодаса заживают долго, но уже через пару недель он заявляет, что полностью здоров и готов делать ноги. Юва ругает его, но гораздо большее воздействие имеют ее плохо скрываемые слезы. Они появляются всякий раз, когда девушка видит незаживающие рубцы и натянутую сквозь боль улыбку, и когда мимо проходит матушка Жозефина. Тогда Юва стискивает кулаки изо всех сил и отводит полный бессильной ярости взгляд, глотая злые слезы. Мелиодас берет ее руку, аккуратно разжимает побелевшие пальцы и целует каждый, прежде чем заглянуть в угольные глаза. Он смотрит пронзительно серьезно, без слов заявляя, что с ним все в порядке.
- Если бы ты была на моем месте, я бы себя никогда не простил, – заявляет он как будто между делом.
Он смотрит в сторону, потому что больше не хочет видеть печаль и затаенную злобу. Глаза Ювы должны лучиться счастьем и искриться лукавством, и, он снова клянется сам себе, он сделает ее самой счастливой девушкой на свете.
Юва прикусывает щеку, смаргивает осточертевшие слезы и улыбается, словно читает его мысли. Она переплетает их пальцы и придвигается близко-близко.
- Если мы будем сами по себе, то сможем навещать сестренку Эли, Диану с Кингом и остальных, когда только захотим, – рыжая привычно мечтательно жмурится. – Я хочу познакомиться с Хенди. Эли все уши о нем прожужжала, а я так его ни разу и не видела.
- Уверен, он хороший парень, – подхватывает Мелиодас.
- Не лучше тебя, – возражает Юва и краснеет.
Она запинается, смущенная собственными словами и отворачивается. Блондин усмехается польщено и дергает ее на себя, ловит в объятия и дует в волосы.
- Ты самый лучший на свете, Мел, – девушка мгновение смотрит в изумрудные глаза и прячет лицо у парня на груди.
Он свистяще смеется и целует ее в макушку.
- Я тоже тебя люблю.
***
Сестра Серера просыпается от тихого шороха и сдавленных перешептываний. Она осторожно поднимается и выглядывает в темный коридор сквозь неплотно прикрытую дверь. В ночи почти ничего невозможно разглядеть, но она узнает голоса, тихонько хихикает в кулак и ложится обратно в кровать. Признаться, она была уверена, что эти двое провернут что-то подобное гораздо раньше. Серера знает обоих с самого детства, они ей как родные дети. Но этим детям давно пора покинуть отчий дом и отправиться в самостоятельный полет. Пока они вместе, они не пропадут.
Наутро матушка Жозефина устраивает грандиозный скандал. Как же, двоих воспитанников не досчитались, неслыханно! Серера давит ехидную улыбку и видит, что Мила делает то же самое. Остальные дети отнекиваются, говорят, что ничего не видели и не слышали и втихомолку спорят, через сколько настоятельница успокоится. Еще Серера слышит, что дети восхищаются побегом; многие тоже хотят уйти, и сестра устраивает всем заговорщикам взбучку.
Через пару дней, когда шумиха немного утихает, прибывает принцесса Элизабет с мужем. Она удивленно хлопает голубыми глазами, а мужчина рядом с ней хохочет, утирая выступившие слезы.
- Как ушли? Куда? – немного отмерев, принцесса начинает сыпать вопросами.
Хендриксен обнимает ее за плечи и шепчет что-то на ухо. Элизабет хихикает и слегка краснеет, расслабляясь. Она кивает, улыбается Серере и задумчиво хмурится.
- Я не сомневаюсь, что ты прав, – отвечает она мужу, – вот только где нам их теперь искать?
Жозефина подбегает неожиданно и начинает сбивчиво оправдываться и ругать всех подряд одновременно. Серера кривится от ее противного визгливого голоса и ловит сочувствующую улыбку принцессы. Хендриксен взмахом руки заставляет женщину замолчать и подходит к ней почти вплотную, нависая сверху и как будто придавливая к земле.
- Как же можно вам, матушка, доверять целый приют, если вы не в состоянии уследить всего лишь за двумя подростками? – он говорит тихо и угрожающе щурится. – Тем более, когда в побеге виноваты все, кроме вас?
Настоятельница стремительно бледнеет и застывает с раскрытым ртом. Глаза ее расширяются в непонимании, она пытается что-то мямлить в ответ, но авторитет королевской семьи слишком силен.
- Думаю, я смогу позаботиться о том, чтобы вам нашли более подходящее место работы, – продолжает мужчина.
Элизабет едва может сдержать улыбку, Серера стоит за спиной Жозефины и откровенно скалится. Дети подтягиваются ближе, не желая оставлять без внимания чудесное происшествие. Матушка краснеет, снова бледнеет и в конце сливается цветом с сочной травой под ногами. Она открывает и закрывает рот, резко разворачивается и, под всеобщие смешки, стремительно уходит.