Солнце светит прямо в закрытые глаза, Юва лежит на чем-то мягком. Память медленно возвращается, снежным комом поглощая саму себя. Девочку немного мутит, она тяжело дышит, словно на груди лежит неподъемная тяжесть. Юва осторожно открывает глаза, морщась от яркого света. Перед глазами золотистые волосы, особенно назойливая прядка щекочет нос, и девочка чихает, поднимая в воздух искрящиеся на свету пылинки. Мелиодас подскакивает, сонно потирая глаза и обеспокоенно глядя на Юву. В изумрудных глазах плещется облегчение и немного страх, и Юва почему-то счастливо смеется, видя его такого. Мелиодас растрепанный, заспанный, такой милый и домашний, и девочка протягивает руку и ласково треплет светлые волосы. Демон перехватывает ее руку и целует каждый пальчик, каждую косточку, лукаво смотря из-под полуопущенных век. Он выдыхает облегченно и крепко обнимает Юву, утыкаясь носом ей в шею. Она снова смеется и целует его макушку, зарываясь пальцами в мягкие волосы.
Они продолжают молча лежать, пока не заходит Элизабет. Принцесса улыбается, но тоже смотрит обеспокоенно, вслед за ней протискивается Хорк. Свин что-то говорит, но Юва совсем его не слушает. Она смотрит, как Мелиодас поднимается, словно случайно задевая губами шею и ухо, сыто облизывается и потягивается. Она тоже пытается подняться, но рука неловко подгибается, и девочка почти падает на пол. Демон осторожно подхватывает ее, ставит на ноги и держит за руку. Он обращается с ней, словно с хрустальной, и Юва не может перестать смущенно краснеть. Ее губы сами собой растягиваются в довольной улыбке; Элизабет у двери улыбается и тоже смущается, а Хорк ворчит и фыркает.
- Я принесла платье, – принцесса осторожно кашляет и протягивает белый сверток, – подумала, тебе пойдет.
Юва осторожно, слегка покачиваясь, шагает вперед и берет сверток, разворачивая. Платье самое обычное: чуть выше колена, с короткими рукавами и квадратным вырезом, но девочке действительно нравится. Элизабет смущена и хочет выйти, но Юва берет ее за руку и просит остаться. Ей очень хочется поговорить, выговориться, выплеснуть накопившиеся лишком эмоции. Мелиодас тоже выслушал бы ее, и девочка не собирается его прогонять, но прямо сейчас ей нужно именно присутствие Элизабет. Хорк хрюкает что-то про женские разговоры и уходит, но никто не обращает на него внимания. Юва тянет принцессу к кровати и вместе с ней усаживается на мягкое одеяло. Мелиодас отходит в угол и там опускается на табурет, он как будто исчезает, сливаясь с тенями, но рыжая прекрасно видит два изумрудных глаза, не отрывающиеся от нее. Юва знает, что у них обоих море вопросов, и как раз собирается ответить хотя бы на некоторые. Она обнимает Элизабет за пояс, утыкаясь лицом ей в грудь, и прикрывает глаза. Принцесса ласково перебирает ее волосы, и Юва совсем успокаивается.
- Наверное, любовь делает людей слабыми, – Юва шепчет совсем тихо и теряется в собственных словах. – Я раньше никогда никого не любила. Так, когда сердце замирает и пускается вскачь, когда дыхание перехватывает, и краснеют уши, и улыбка сама расползается на лице, и всякие глупости так и лезут в голову, – она смеется и крепче сжимает кулаки, – и еще никто и ничто не могло меня поранить. Я не старела, совсем не менялась и жила целую вечность. Целую чертову бесконечную вечность в маленьком слабом неуязвимом теле, я даже покончить с собой не могла.
Юва всхлипывает и надолго замолкает. Молчание расползается пылью, сверкающей в солнечных зайчиках.
- Три тысячи лет назад демон полюбил богиню. Они оба были прокляты: он не мог умереть, а она бесконечно перерождалась. И он раз за разом находил ее, проводя короткие часы с возлюбленной, прежде чем она снова умирала. Я тогда думала, что это чертовски глупо, и на месте демона я бы давно отказалась от такой любви, – Юва громко всхлипывает и ластится к рукам принцессы.
- А сейчас? – Элизабет, кажется, тоже плачет.
Мелиодас сжимает кулаки до хруста костей и не сводит глаз с трясущихся плеч, укрытых рыжими волнами. Юва отрицательно мотает головой.
- Даже если это всего мгновение, – слова обрываются, Юва поднимает заплаканное лицо, – оно стоит целой бессмысленной вечности.
Мелиодас срывается с места, падает перед девочкой на колени, подхватывает ее руки и целует. Запястья, каждый пальчик, выцеловывает просвечивающиеся венки. Элизабет чувствует себя лишней, но не двигается с места и, кажется, даже не дышит, боясь разрушить атмосферу. Ее щеки заливает жаркий румянец, она чувствует себя воровкой. Словно подсматривает в замочную скважину, видит что-то слишком личное, интимное. Ей бесконечно стыдно, но она никак не может оторваться, лишь ближе припадает к замочной скважине, желая увидеть как можно больше.
Мелиодас переходит на колени, оставляя на белой коже рваные жаркие поцелуи. Поднимается выше, сжимает пальцами бедра, целует живот, губами пересчитывает ребра. Припадает к шее, оставляя алые отметины, прикусывает ушко, ведет руки вверх, задирая одежду, и зарывается пальцами в волосы. Тянет назад, открывая шею, и находит, наконец, девичьи губы.
Дверь резко распахивается, громко стукаясь о стену. Мелиодас вздрагивает и рычит, оборачиваясь. Глаза его потемнели, стали почти черными, цвета хвои после долгого дождя. Хорк на пороге совсем немного тушуется, но, видя красную с ног до головы Элизабет, уверенно проходит в комнату.
- Я так и знал, что ты подлый извращенец, Мелиодас! – он едва уворачивается от брошенной в него подушки и сбегает, возмущенно хрюкая.
Юва заливисто смеется, откидываясь на спину, и Мелиодас смотрит на нее недоуменно и слегка обиженно. Элизабет исчезает вслед за свином, аккуратно прикрывая за собой дверь. Юва лукаво улыбается, притягивает Мелиодаса к себе и перекатывается, усаживаясь сверху.
Они спускаются вниз, широко улыбаясь и держась за руки. Юва все же надела принесенное Элизабет платье, но, чтобы скрыть оставленные ненасытным демоном засосы, пришлось поддеть под него такую же белую водолазку с высоким горлом и расширяющимися книзу рукавами три четверти. Мелиодас выглядит как обычно за исключением сияющих изумрудных глаз. Они буквально светятся, наполняя помещение золотыми и зелеными солнечными зайчиками.
Гаутер привычно по-птичьи склоняет голову, и только Юва видит плещущуюся в глубине его глаз вину. Она подмигивает принцессе и быстро подходит к парню, зарываясь пальцами ему в волосы. Она ерошит всегда гладкие ухоженные пряди, тянет из стороны в сторону так, что его голова безвольно раскачивается и, успокоившись, ласково треплет по макушке. Гаутер смотрит на девочку недоверчиво и совсем чуть-чуть приподнимает уголки губ. Юва щелкает его по носу и садится рядом, аккуратно приглаживая подол платья. Диана, заглядывающая в окно, хохочет, кулаком постукивая по земле, и Кинг смотрит на нее умиленно. Бан сидит в обнимку с бутылкой и отпускает язвительные комментарии, Хорк сначала пытается его пристыдить, но вскоре присоединяется, и они уже вдвоем отпускают шуточки. Мелиодас привычно заходит за стойку и оттуда молча наблюдает за всеми; он умиротворен и расслаблен, и просто наслаждается минутами безмятежного спокойствия. Юва громко хлопает в ладоши и подходит к Элизабет. Они о чем-то шушукаются и хихикают и, взявшись за руки как закадычные подружки, направляются к выходу.
Женщина в странном шлеме появляется неожиданно, преграждая путь к выходу. Она больно хватает обеих девушек за плечи, ее пальцы в плотных перчатках наверняка оставят следы на коже. Юва успевает увидеть Мелиодаса, перепрыгивающего стойку, прежде чем мир вокруг смазывается и чернеет.
Юва оказывается в большом светлом зале. Элизабет уже нет рядом, как нет и женщины, зато у одного из высоких окон стоит, заложив руки за спину, мужчина. Он как будто расслаблен, но девочка видит крепко сжатые кулаки и напряженную шею. Он не оборачивается, продолжая стоять полубоком, и Юва осторожно осматривается, не находя, впрочем, ничего, что могло бы помочь. Она чувствует себя ужасно слабой и уязвимой, и ей впервые в жизни страшно за собственную жизнь. Что-то в этом человеке беспокоит ее, мимолетно нервирует, словно что-то очень важное не для нее скрыто от чужих глаз. Он медленно оборачивается и смотрит на нее довольно и почти алчущее, так что по спине Ювы пробегает холодок. Его глаза затянуты чернотой, пугающая бесконечная бездна словно сочится из них, и Юва как будто смотрит в зеркало. Ее собственные глаза точно такие же непроглядно черные, словно поглощающие окружающий свет.