— Можешь кривился сколько угодно. Но Темный Владыка создал наш народ и заботился о нем много сотен лет! Заботился, брат, не корчи такую морду. Иначе ему стало бы некого использовать! А ты пытаешься объявить все правила и законы, установленные им, вредными.
— Шенгар, представь себе, что в где-то в горах завелся бешеный волк, и детям запретили ходить в эти горы, но не объяснили почему именно. Только сказали, что они умрут там страшной смертью.
— Ну, представил — и что?
— А то, что они выросли, у них появились свои дети, и родители тоже запретили им ходить в горы. Они уже не знали, что причиной был бешеный волк, просто не хотели, чтобы их дети умерли страшной смертью. Те тоже выросли, рассказали своим детям… Волк давно издох, а в горы с тех пор никто так и не ходил.
Шенгар зачерпнул пригоршню воды и вдумчиво наблюдал, как она просачивается сквозь пальцы.
Стояли белые ночи, предшествующие на Пустошах наступлению полярного дня. Впрочем, и обычная ночь для орков не являлась помехой: в темноте они видели ничуть не хуже. Терялись цвета, мир приобретал оттенки серого, но оставался таким же четким, а теплые предметы (и многие живые существа — в их числе), выделялись на этом фоне ярким свечением.
Шенгар старался выглядеть безмятежным, ловко управляясь с парусом, но Орог знал брата слишком хорошо, чтобы понять: на душе у того скверно.
— Послушай, брат, — проговорил Орог. — С тем, что железо принесет пользу нашему народу, ты же согласен? Так в чем дело? Я не понимаю!
— Я сам не понимаю, брат. Ты всегда был храбрым, честным, сильным. Я тобой гордился и даже чуть-чуть завидовал. А теперь ты возводишь одну ложь на другую. Вот я и думаю, не лжешь ли ты мне так же, как остальным!
Орог уставился на горизонт, где сходились в прозрачной дымке небо и море.
— Я не лгу тебе, брат, — печально проговорил он. — Что до всех остальных… По-твоему, что такое правда?
— Как что? Правда — это то, что есть на самом деле. А ложь — это то, чего на самом деле нет.
— Значит, правда — это факты?
— Ты меня эльфовскими словечками не путай!
— Факт — значит единственная неоспоримая истина. Кроме же фактов, есть следующие из них возможности. Вот например, мозговая кость — это факт. А мозг внутри нее — следствие. Но для того, чтобы это следствие заполучить, надо догадаться сломать кость.
— Не понимаю, при чем тут кости.
— Кость и мозг — простой пример. На самом деле между фактом и следствием может быть очень много шагов. Просто и очевидно эту связь не покажешь. Вот смотри. Возле стоянки растет большое дерево. Я предлагаю срубить его и бросить в костер, а ты видишь, что из дерева получится хорошая лодка, если дать ему немного подрасти. Как бы ты поступил?
— Объяснил бы, почему дерево не надо рубить.
— А я бы не стал слушать? Сказал бы, что лодки не выйдет, и дерево только на костер и годится?
— Дал бы в морду.
— А если бы на моей стороне был бы весь клан?
— Да чего ты ко мне пристал! Если, если… Остался бы без лодки и в синяках! Я ж не виноват, что остальные вели себя как дураки!
— А если бы ты заранее знал, что они так себя поведут?
— Вот замудрил так замудрил, — фыркнул Шенгар, разглядывая показавшийся вдалеке берег. — А, Чертоги Творца! Сплошные скалы, что за невезение!
И он принялся разворачивать парус, чтобы пройти вдоль берега в поисках более удачного места для причаливания. Но Орог на этот раз твердо решил довести беседу до конца, не оставляя неразрешенных вопросов.
— Подумай же, это очевидно! Я пытаюсь подвести тебя к ответу, а ты не хочешь и шагу отступить от известного пути! Смотри, что происходит в ситуации с деревом. Я не разбираюсь в лодках, и остальные из клана тоже. В них разбираешься только ты, и поэтому в споре с нами скорее всего обречен на провал. Мы будем сомневаться в любых твоих словах. То, что тебе очевидно, придется долго объяснять и доказывать. К тому времени нам надоест слушать, дерево давно сгорит, и клан останется без лодки.
— И что?
— А то, что можно придумать другую причину, почему дерево нельзя рубить. Более очевидную, понятную и не требующую доказательств. Например, объявить заколдованным. Все, конечно, будут возмущаться… Но посмотрел бы я на того, кто осмелится взять в руки топор!
— По-моему, лучше оставить товарищей без лодки, чем в дураках!
— А если речи идет не о лодке, а об их жизни?
Шенгар покачал головой: