– То есть это дом и там всё в порядке для жилья?
– Да!
– И почему я должен был сказать «нет»?
– Из-за моего близкого соседства, – прямо сказал Нейтан.
Должен же кто-то был показать новенькому, как надо отвечать по-мужски? Без этих ужимочек…
И надо же такому было случиться, что именно в момент демострации речи без ужимочек в кабинет Хэрригана постучался кап Туанг!
– Могу я войти? – с безупречной вежливостью вопросил он, и ещё сделал на пороге обрядовый жест, дающий благословение дому.
Хотя кабинет, разумеется, не был домом, а даже вовсе наоборот.
– Не уверен, что могу вмешиваться, ведь это дело не моё, – велеречиво и вдохновенно начал Туанг, и его узкое смуглое лицо смущённо зарумянилось – стало почти свекольным в районе высоких скул, – но я могу быть полезен как знаток бохравийской религии.
Эдвин хмыкнул и покосился на Нейта – мол, видел, как говорят некоторые мужчины? И, главное, ни у кого ведь не было повода сомневаться, что Туанг мужчина. У него даже была жена и маленький сын, так что куда уж.
А кап Туанг плавно, словно в замысловатом танце, повернул стул спинкой к Нейту и уселся верхом, положив на спинку руки, а на них – голову.
– Тебя Дин, что ли, прислал? – нарочито-грубовато спросил Нейтан.
– Точно так, мак Хэрриган. Дело в том, что автоматон Магот, посланный мною патрулировать абавийский квартал, заявил, что его попросили о наблюдении. А так как управляю им официально вроде как я, то взял на себя смелость помочь вам расправиться с текущим делом, чтобы впредь автоматона на таких заданиях не занимали.
Ну вот, теперь он говорил скорее как болван в любой деловой конторе. Может, просто издевался? Вообще-то Нейт частенько слышал от Туанга краткие и ёмкие выражения типа «быстро взял оружие и пошёл!» –обращённые, конечно, к новичкам, к которым его и приставляли в качестве наставника. А такие вот длинные и вычурные речи кап вёл нечасто, только тогда, когда собирался или пустить пыль в глаза, или чего-то добиться от старшего по званию. Кто уж ему сказал, что добиваться надо ужимками и занудством, Нейт даже не представлял.
– А мне интересно, – сказал Эдвин этим своим невозмутимым тоном, – когда несколько месяцев назад в этом квартале девушки пропадать стали, вы что-то обнаружили, кап Туанг?
– Увы, – полицейский развел руками – жест вышел изящным, как будто даже нарочитым, – всё было очень тихо и непонятно. Меня, кстати, оповестили только после пропажи второй девицы. Но не было никаких причин подозревать, что первых двух девушек похитили. Они ни с кем не то что не ссорились – даже не разговаривали. У них не было родителей, чтобы сговорить с любимыми или нелюбимыми, и никто не собирался похищать их, чтобы не заботиться о выкупе за невесту. Ничто не указывало на то, что кто-либо был заинтересован в этих девушках. Одна нанялась на службу в эвройский дом, две другие собирались уехать к дальней родне в Абавию. Но и в порту их не видели. Это всё, что я сумел узнать.
– Когда Рава узнала, что третья девушка, Элва, пропала где-то в храме, она уже ничего вам не сообщала, да? – спросил Эдвин.
– Ничего. Но я узнал об этом из слухов. И не поверил: ведь священники не пускают женщин дальше порога, и то по праздникам.
– Когда пропала Элва, был какой-нибудь праздник?
Туанг поднял глаза к потолку. Думал он долго, может быть, вспоминал, что это был за день, может быть, прикидывал, какой, действительно, мог быть священный праздник у бохравийцев.
– Нет, не было. Их раз в месяц похищали, – сказал кап медленно, – постойте-ка…
И снова примолк. А затем сделал странный жест – будто умывался. Провёл ладонями по голове, за ушами, потёр шею, потом лицо.
– Минуй меня, – сказал он. – И в этом храме я молился…
– Выкладывай, – велел Нейтан в нетерпении.
– Подождите, – попросил Эдвин, – скажите, кап, а почему вы оставили это в таком виде? Ведь люди пропадают, невинные девушки, не первый месяц.
На смуглом лице появилась тень сожаления. Туанг даже спрятал лицо в руках, сложенных на спинке стула. Покачался немного, словно стул был детской лошадкой, а сам полицейский – несмышлёным мальчишкой, и только тогда выдавил:
– Да увидят этот стыд великие духи Бохравии, но я был слишком пристрастен. Абавийцы мои братья и сёстры по вере, но не по стране, я из Годхяо. Мы привыкли считать нравы абавийцев грязными и глупыми. Я рассудил: что плохого, если девушки сбежали из этой общины, где им шагу ступить не давали? Не было оснований считать, что их похитили, изнасиловали, убили: ни единого следа. Даже в храме, – покосившись на Эдвертона, добавил Туанг. – Мы всё проверили. И при допросе с магом-медиком, с препаратами и специальными техниками, подозреваемые ничего такого не поведали.