Впереди снова слышится мужской голос:
— Сюда, мы здесь.
Партридж тянется к ее руке, но вместо здоровой хватает руку с головой куклы. Прессия ожидает, что он отпрянет, но вместо этого он просто обхватывает голову куклы, будто ладонь, и оборачивается:
— Ты готова?
ПАРТРИДЖ
ВНИЗУ
Грязный пол туннеля уступает место перепачканной плитке, практически черной. Воздух влажный, пахнет плесенью. В конце зала горит свет. Вокруг порхают, стуча металлическими крылышками, существа, похожие на мотыльков. Партридж держит сестру за руку, за голову куклы. Она частью ее — не с ней, но ее. Он ощущает человеческое тепло, настоящую руку под пластиком, живую. Партридж чувствует ответственность за сестру. Дальше все может пойти плохо. Он знает, что Прессия сильная и ей защита не нужна. Она прошла через большее, чем он может себе представить.
Мать где-то здесь. Но окажется ли она той матерью, что помнит он? Практически вся правда, которую он знал, — даже ее смерть — оказалась ложью. Тем не менее она оставила ему все эти загадки. Она привела их сюда, что было правильно, по-матерински.
У человека в конце зала сутулые плечи и угловатое лицо.
— Вы Чистый? — спрашивает, не задумываясь, Партридж.
— Нет, не Чистый. И даже не Несчастный, — отвечает мужчина. — Я выжил здесь. Я бы сказал, что я американец, но этого термина больше нет. Думаю, можете звать меня Карузо.
Затем он спрашивает, хотят ли они увидеть мать.
— Это то, зачем я проделал весь этот путь, — отвечает Партридж.
— Да, — произносит Карузо, — но лучше бы ты этого не делал.
— Не делал чего? — удивляется Партридж.
— Не покидал Купол, — отвечает Карузо. — У твоей матери был план.
— Что вы планировали, если бы я остался?
— Захват Купола, изнутри.
— Не понимаю. Захват? — недоумевает Партридж. — Это невозможно.
— Не болтайте слишком много, — напоминает Прессия, — меня прослушивают.
— Правда? Кто?
— Купол, — отвечает Прессия.
Карузо останавливается и смотрит на нее.
— Ну, тогда они могут смотреть во все глаза. Гляди сюда. Мне-то какое дело? Я не разрушал планету. Мне нечего стыдиться. Мы жили здесь, изолированные от остальных. Мы выжили, несмотря на все усилия нас уничтожить.
Он обращается к Партриджу:
— Захват изнутри вполне реален, если у вас есть лидер.
— Лидер внутри? Никто не способен на это! Кто же он? — поражается Партридж.
— Ну, предполагалось, что это будешь ты. Пока ты не сбежал.
Партридж пошатывается и опирается о стену.
— Я? — переспрашивает он. — Лидер восстания? Я ничего не понимаю.
— Иди сюда, — произносит Карузо. — Пусть мать тебе все объяснит.
Они идут дальше по коридору. Цикады кружат над их головами.
Мужчина останавливается около металлической двери с рядом петель и смотрит в пол.
— Имейте в виду, Арибэль уже не та. Но она выжила ради вас. Помните это.
Партридж не совсем понимает его. Он бросает взгляд на Прессию:
— Ты готова?
— Да, — кивает она. — А ты?
Партридж напуган. Он чувствует себя так, будто стоит на краю пропасти. И совсем не так, будто снова станет сыном и вернется в прошлое. Нет ощущения, словно он в начале чего-то непознанного.
— Да, — отвечает он, — я в порядке.
Он надеется, что это на самом деле так. Карузо нажимает на кнопку, и дверь отъезжает в сторону.
ПРЕССИЯ
ОБЛАКА
Комната, в которую они попадают, немного напоминает домашнюю сцену из журналов Брэдвела. Здесь есть кресло с вышитыми птицами, шерстяной ковер, небольшой торшер и занавески. Но они не обрамляют окно, так как комната под землей, а просто скрывают стену.
Но это совсем не маленькая домашняя сценка — из-за длинного металлического стола, полного всяких устройств связи: радио, компьютеры, старые серверы, мониторы. Ни одно из устройств не включено. Вдоль стены стоят совсем уж необычные вещи — длинные металлические капсулы с защитным стеклом, наполненные мутной водой. Прессия вспоминает, как дед рассказывал ей о лодках с прозрачным дном, туристических приманках, как он их называл, вывозящих вас в болота во Флориде, где вы могли пересчитать аллигаторов на дне. Странно думать о Флориде сейчас, откуда Прессия якобы возвращалась домой, когда дедушка встречал ее в аэропорту. Дисней, мышь в белых перчатках. Этого ничего не было.