Ингершип указывает на малюсенький кожаный стул в дальнем углу. Жена быстро пересекает комнату и усаживается на него. Когда она садится, Прессия думает, что она выглядит совсем как манекен, затянутый в оболочку, подобно чучелу Чистого. Дети любили делать такие, чтобы иногда их сжигать. Но ее глаза живы, они моргают и бегают. Она смотрит на их лица. Ее взгляд останавливается на лице Брэдвела, будто она его узнает и хочет, чтобы он узнал ее тоже. Но он ее не узнает. Затем она быстро смотрит на Прессию и снова опускает глаза.
Прессия кивает ей, не зная, как прочесть ее невыразительную мимику. Жена Ингершипа кивает в ответ, а затем быстро переводит взгляд на свои обнаженные пальцы. Должна ли Прессия спасти ее?
— Здесь когда-то была детская? — тихо спрашивает Лида, может быть, чтобы снять напряжение.
— Нам нельзя иметь детей, — отвечает Ингершип, — официальный приказ. Правда, дорогая?
Прессия в замешательстве. Официальный приказ? Затем Партридж обменивается взглядом с Лидой. Они хорошо знают правила. Прессия понимает, что кому-то можно размножаться, а кому-то — нет.
— Коробка? — просит Ингершип жену.
Она встает и поднимает что-то, лежащее рядом с хирургическими инструментами. Это маленький круглый металлический контейнер с выключателем. От него идет провод к розетке в стене. Жена снова садится на стул, держа коробку на коленях.
Брэдвел выкрикивает:
— Это оно, да?
Внезапное движение пугает жену Ингершипа. Она прижимает выключатель к груди.
— Спокойно, — приказывает Ингершип. — Моя жена очень пуглива в последнее время.
Он машет рукой перед ней, и она закрывается от него.
— Видишь?
Она прячется так же, как собака, которую Прессия иногда подкармливала, та самая собака, которую застрелили солдаты УСР.
— У нас есть то, что нужно вам, — произносит Партридж. — Давайте все сохранять спокойствие.
— Вы подумали, что будете делать дальше? — спрашивает Ингершип. — Я вот этого не понимаю. Здесь нет будущего, но ты же знаешь, что можешь вернуться назад. Ты мог бы покаяться. Твой отец заберет тебя обратно. С этими ему точно нечего делать, — он указывает рукой на остальных, — но ты, ты мог бы выжить.
— Я не хочу возвращаться туда. Я предпочитаю умереть в бою.
Прессия верит ему. Она недооценивала Чистого, принимая за слабость отсутствие у него опыта жизни в ее мире.
— Готов поспорить, твое желание исполнится! — серьезно говорит Ингершип.
— Обезвредь эту штуку, Ингершип! — кричит Эль Капитан.
— А ты, — обращается к нему Ингершип, — ты, с дебилом на спине! Что будет с тобой? Ты никогда не победишь. Ничего, во что ты веришь, не существует. Твои солдаты — даже не твои собственные солдаты! Этот мир, куда ни глянь, принадлежит Куполу.
Эль Капитан смотрит на двух солдат.
— Не потеряй хватку, Ингершип. Ты знаешь, со мной все будет в порядке.
— В порядке, — эхом отзывается Хельмут.
— Моя жена начала капризничать с тех пор, как ты нас посетила, Прессия. Очень нагло. Но я был добр. Я просто хотел покаяния. И взгляните на нее сейчас — само послушание. Если я скажу ей повернуть выключатель, она это сделает. Хотя она очень деликатное существо, по своей природе она послушна.
Он бросает властный взгляд на жену. Это все шоу, догадывается Прессия, но непонятно, для них или для Купола, или это что-то более личное, игра на публику.
Ингершип шагает к Прессии, которая крепче прижимает таблетки к голове.
— Что, если я скажу вам, что они идут. Они уже близко. Спецназ. Подкрепление. Не полдесятка, а целый взвод.
— Это ложь, — отчеканивает Лида. — Если бы Уиллакс хотел, чтобы они были здесь, они бы уже давно были здесь.
Прессия не знает, верить ей или нет, но восхищается ее убежденностью.
— Ты говоришь со мной? — возмущается Ингершип. Он подходит к Лиде и звонко ударяет ее по щеке тыльной стороной ладони. Девушка отшатывается и хватается за стену, чтобы удержать равновесие. Прессия чувствует, как у нее в животе начинает разгораться ярость.