Она протягивает руку и все-таки прикасается к одной фотографии, на которой люди в разноцветных очках сидят в кинотеатре. Они смотрят на экран, улыбаются и едят из маленьких разноцветных картонных ведерок. Брэдвел говорит:
— Это называлось 3D. Они смотрели на плоский экран, но в очках мир казался объемным, как в реальной жизни.
Он протягивает фотографию Прессии. Она берет ее трясущимися руками.
— Я просто не помню все так подробно. Это потрясающе!
Прессия бросает взгляд на Брэдвела.
— Зачем ты наговорил столько всего плохого, когда у тебя есть такие снимки? Посмотри на них!
— Потому что то, что я сказал, тоже правда. Это Тайная история.
Прессия качает головой:
— Ты можешь говорить все что угодно. Я помню, как все было! Я уверена, что все гораздо сложнее, чем ты говоришь.
Брэдвел смеется.
— Не смейся надо мной!
— Я все про тебя понял.
— Что? — возмущается Прессия. — Ты ничего обо мне не знаешь!
— Ты из тех, кто хочет, чтобы все было как в Прежние Времена. Нельзя оглядываться назад. Тебе, наверное, еще и Купол нравится. Такой уютный и миленький.
Это звучит как выговор.
— Я не оглядываюсь назад. Это ты у нас тут учитель истории!
— Я изучаю прошлое только ради того, чтобы не повторять его ошибок.
— Как будто у нас когда-нибудь будет богатство, — говорит она. — Или ты планируешь с помощью своих маленьких лекций проникнуть в тыл УСР и захватить Купол?
Она сует ему в руки фотографию и подходит к Халперну.
— Отопри дверь, — велит она ему.
Халперн смотрит на нее:
— А что, она разве закрыта?
Прессия бросает взгляд на Брэдвела:
— Ты думаешь, это смешно?
— Я не хотел, чтобы ты уходила, — улыбается Брэдвел, — разве это преступление?
Прессия кидается к лестнице, Брэдвел — за ней. Он говорит:
— Вот, возьми. — И протягивает ей кусочек свернутой бумажки.
— Что это?
— Тебе уже исполнилось шестнадцать?
— Нет еще.
— Здесь ты сможешь найти меня, — говорит он, — возьми, может пригодиться.
— Зачем? Опять твои лекции слушать? — возмущается Прессия. — И кстати, где обещанная еда?
— Халперн! — кричит Брэдвел. — Где еда?
— Забудь, — бросает Прессия и спускает лестницу вниз.
Но как только она ставит ногу на первую перекладину, Брэдвел подходит к ней и засовывает свернутую бумажку ей в карман.
— Возьми, не надорвешься.
— А знаешь, я тоже все про тебя поняла, — говорит Прессия.
— И что именно?
Она не знает, что ответить, потому что никогда не встречала таких, как он. Птицы в его спине неутомимо трепещут под рубашкой. Взгляд Брэдвела становится задумчивым, напряженным.
Она находится что ответить:
— Ты умный мальчик, догадаешься сам.
Пока она поднимается, Брэдвел произносит:
— Ты только что сказала кое-что приятное обо мне. Ты сама поняла это? Это был комплимент. Ты со мной заигрываешь!
Это злит Прессию еще больше.
— Надеюсь, я больше никогда тебя не увижу, — говорит она, — это похоже на комплимент?
Она поднимается достаточно высоко, чтобы толкнуть люк. Дверца отлетает и ударяется о деревянный пол. Все в комнате застывают, уставившись на нее. Почему-то Прессии казалось, что она увидит наверху дом с софой, покрытой цветочным рисунком, светлые окна с занавесками, колышущимися на ветру, семью с сантиметровыми лентами на животах, которая с аппетитом уплетает блестящую индейку, увидит улыбающуюся собачку в темных очках, машину, стоящую на улице, с красной лентой на крыше, может быть, даже Фандру, живую, расчесывающую золотистые волосы.