Он заводит руки за спину, перекладывает связку ключей из ее сумочки в карман своего пиджака и резко отодвигает стул, словно он разъярен. Сделав вид, будто направляется в туалет, он выходит из зала и начинает спускаться по лестнице в холл.
— Партридж!
Это Глассингс, с галстуком-бабочкой.
— О, я не видел вас весь вечер, — говорит Партридж, стараясь, чтобы его голос звучал беззаботно. Ему нравится Глассингс.
— Я пришел со спутницей.
— Серьезно?
— В это так трудно поверить? — спрашивает Глассингс с шутливым поклоном.
— С этой бабочкой нет ничего невозможного, — отвечает Партридж.
Глассингс единственный профессор Академии, с которым он может шутить. Может, вообще единственный из взрослых. С отцом он точно не смог бы пошутить. В его голове мелькает мысль: что было бы, если бы Глассингс был отцом Партриджа? Тогда он мог бы сказать ему правду. Он и сейчас хочет все ему рассказать. Завтра в это же время он будет совсем в другом месте. Избегая смотреть Глассингсу в глаза, он спрашивает:
— Будете танцевать сегодня?
— Разумеется. С тобой все в порядке?
— Абсолютно! — отвечает Партридж и, чтобы полностью успокоить Глассингса и избавиться от его компании, добавляет: — Просто волнуюсь немного, я ведь совсем не умею танцевать.
— К сожалению, в этом вопросе я не советчик. Я двигаюсь как корова на льду.
Повисает неловкая пауза. Словно в попытке ее заполнить, Глассингс начинает поправлять Партриджу галстук и воротник.
— Я знаю, что происходит. Все в порядке, — внезапно шепчет он.
— А что происходит? — спрашивает Партридж, стараясь выглядеть невинным.
— Послушай, я знаю, что ты что-то замышляешь.
Партридж холодеет. Неужели его планы настолько очевидны? Кому еще известен его замысел?
— Ты забрал вещи из ящика своей матери. Там, в Архиве. — Глассингс мягко улыбается, и все его лицо приобретает мягкое выражение. — Это нормально. Я тоже кое-что позаимствовал из одного ящика.
Партридж опускает взгляд на свои туфли. Вещи из ящика, вот он о чем.
— Мне стыдно, — говорит он. — Не знаю, что на меня нашло.
— Я не собираюсь никого ставить в известность об этом. Слушай, если тебе захочется поговорить о чем-то, ты всегда можешь прийти ко мне.
Партридж кивает.
— Помни, что ты не одинок, — шепчет Глассингс. Потом, наклонившись поближе, продолжает: — Тебе пошло бы на пользу пообщаться с Эрвином Видом. Он все время что-то делает там, в лаборатории, умный парень, далеко пойдет. Ты только не подумай, что я тебе друзей выбираю, просто он славный малый.
— Я запомню.
Глассингс мягко хлопает его по плечу и уходит. Партридж переводит дыхание. Тревога оказалась ложной, а все равно осталось чувство, словно все пошло прахом. Надо собраться.
Партридж хлопает себя по карманам, делая вид, что ищет что-то. На всякий случай, хотя вряд ли кто-то видит. Сумрачный коридор ведет к общежитию. Однако, повернув за угол, Партридж направляется к дверям Зала Учредителей. Замок открывается самым большим ключом из Лидиной связки.
В Зале Учредителей постоянно выставляются какие-то экспозиции. Сейчас там проходит Выставка Домашнего Хозяйства. Партридж достает ручку с фонариком и осматривается. Он замечает складывающиеся мерные ложки, белый таймер и тарелки с замысловатым рисунком. Лида — куратор выставки, потому-то он ее и пригласил. Хитрый ход в его партии. Звучит это гораздо хуже, чем есть на самом деле. Никто не безгрешен, думает он. Лида почему-то согласилась. Вполне возможно, потому, что он сын Уиллакса. Этот факт омрачает их отношения. Выросши в Куполе, Партридж никогда не знает, за что люди ему симпатизируют — за его собственные качества или за фамилию.
Свет блестит на узких лезвиях: он находит витрину с ножами. Партридж ускоряет шаг. Поднимая связку ключей, он ощупывает замок. Ключи позвякивают в темноте, как маленькие колокольчики. Сказывается эффект кодировок. Он подбирает ключ за ключом, пока один наконец не входит в скважину. С легким щелчком замок открывается. Партридж поднимает стеклянную панель.
— Что ты делаешь? — неожиданно раздается голос Лиды.