— Эй, дипломат! Не забудь сама заключить кое с кем перемирие!
Мойра презрительно фыркнула и отмахнулась.
— Ты еще будешь поучать меня, Зоря? — крикнула она через плечо. — Я скажу, если мне понадобятся советы такой сумасшедшей как ты.
Саммер смотрела ей вслед, пока Мойра не дошла до лодки. Фаррин уже ждал ее. Хоть он и знал, что Мойра была последней женщиной на свете, которая нуждалась в помощи, чтобы забраться в лодку, он протянул ей руку. Саммер могла только предполагать, чего стоил северянину этот жест, ведь он смог переступить через свою гордость. Мойра колебалась. Некоторое время, которое показалось Саммер вечностью, они стояли и смотрели друг на друга, в то время как ветер трепал их волосы, а течение прижимало лодку к скале. В конце концов, воительница протянула правую руку офицеру. И уже стоя рядом в лодке, они больше не отпускали друг друга.
Глава 28
Стрекозы в снегу
Немного погодя, Саммер сняла рукавицы и погрузила руки в карманы. Поначалу она крепко держала оружие, но через некоторое время поняла, что навряд ли кто-то встретится ей в этой скалистой местности. По крайней мере, эта мысль успокаивала ее. Единственное, чего Саммер действительно боялась, так это того, что Любимого могло уже не быть в руинах. Не особо надеясь быть услышанной, она позвала Анжея, но ответил только ветер. Что, если Любимый направился в порт? Что, если она не найдет его?
— Успокойся, — говорила она себя. — Даже если он ушел, у тебя вся жизнь впереди, чтобы найти его.
Однако тоска по нему была настолько сильной, что ее собственные слова прозвучали как угроза.
Северная ночь так быстро накрыла море и скалы, что Саммер казалось, что она находится в пути всего несколько минут. Девушка уже перестала считать шаги, сконцентрировавшись на том, чтобы ступать как можно мягче. Мойра не преувеличила. Лекарство постепенно переставало действовать, и каждое необдуманное движение отдавалось болью в ране. Саммер стиснула зубы и попыталась вспомнить все, чему Любимый научил ее о жизни вне безопасных стен. Постепенно стало светать, и когда она подняла взгляд от земли, то увидела, что северное сияние закрыло небо как складчатый, зеленовато-белый светящийся занавес. Саммер удивленно рассматривала полосы света и медленно шла дальше.
Конечно, ей не удастся совсем одной добраться до первого фьорда. Она надеялась лишь на то, что сумеет правильно истолковать знаки бегунов и сможет позвать их, до того как холод станет для нее смертельно опасным. Саммер была готова идти всю ночь и возможно следующий день, чтобы присоединиться к тем, кто был в лагере и с их помощью дойти до фьорда. Она бы смогла пройти и сто дней. Но это было не нужно.
Поначалу она подумала, что видит привидение, но потом разглядела вдали белую лошадь, чьи поводья свисали до самой земли. Левее, так близко к берегу, что его могло накрыть морской пеной, стоял наездник и смотрел в сторону цитадели, которая возвышалась вдали как бледный призрак. Увидев его, у Саммер перехватило дыхание. Она знала эту фигуру, линию плеч, все в нем было таким знакомым, что Саммер едва не расплакалась от радости.
Он пока еще не увидел Саммер. Какое-то время она держалась поодаль, наблюдая за ним. Это были последние мгновения между ее новым, человеческим Я и Мы, от которого она больше никогда не откажется.
Любимый опустил голову и резко отвернулся от цитадели. Он пошел назад к лошади, решительно, но опустив плечи, как кто-то, кто знает, что его борьба напрасна. И вот Саммер больше не выдержала.
— Любимый!
Ее голос эхом отозвался от скал. Он повернулся. И Саммер, бросив рюкзак, побежала к нему, невзирая на раненое плечо.
Недоумение на его лице сменилось пониманием и бесконечным облегчением. Она ждала, когда он, наконец, улыбнется и заключит ее в объятия, но ее любимый так сильно удивил ее, что она едва не запнулась.
Его лицо помрачнело, он покачал головой и сделал шаг назад. А затем, просто развернулся и большими шагами направился к лошади!
— Стой! — крикнула Саммер. — Что ты делаешь?
Любимый резко остановился, развернулся к ней. Даже при слабом, зимнем освещении, Саммер увидела, что его глаза были красными, как будто он плакал. Он сжал руки в кулаки и судорожно хватал ртом воздух, словно едва сдерживался, чтобы не обрушить на нее проклятия.