Саммер заставила себя успокоиться, подошла к двери и заглянула внутрь. Увиденное заставило ее закрыть рот рукой, чтобы не закричать от боли и ужаса.
Саммер обнаружила на полу безжизненные, блеклые куски крылатого плаща, как отблеск былого великолепия. Золотисто-оранжевые, с маленькими, черными точками.
— Нет, — прошептала она. — Нет, только не это!
Она не отважилась поднять взгляд, должна была буквально заставлять себя. Остатки отрезанного крылатого плаща лежали на каменном цоколе металлического чурбана. А на нем...
— Бельен!
Саммер, словно немая, лишь губами произнесла ее имя, не проронив ни звука.
Ее подруга выглядела серой и бледной. Только каштановые волосы казались живыми по сравнению с ее безжизненным телом. Бельен лежала на боку. Нет, это была уже не Бельен, а лишь ее оболочка. Из пепла или может быть из сожженной бумаги. Высохшие руки лежали на груди, Саммер даже не пришлось отодвинуть их в сторону, чтобы понять, что под ними больше не было сердца.
Саммер знала, что означали горе и потеря, но сейчас она поняла, что такое ужасная, пылающая жажда мести. Последняя искра страха исчезла. Она выпрямилась и вошла в комнату. Ее бабочки дрожали в синеватом освещении. Когда Саммер обошла вокруг носилок, на которых лежала Бельен, она обнаружила в углу еще один стеклянный ящик, размером с сундук для одежды, а в нем еще одну Зорю в образе женщины приблизительно сорока лет, с седыми волосами.
Саммер видела ее лишь однажды, во время трибунала. Зоря спала, свернувшись калачиком, с измученным выражением лица, ее дыхание было быстрым и прерывистым. Шелковое платье было покрыто пылью с крыльев снежных бабочек, но во второй реальности на ней был лишь крылатый плащ, растущий из плеч и рук: черно-белые крылья бабочек-галатей. На несколько ужасных мгновений Саммер показалось, что она видит себя, много лет назад. «Он и у нее заберет крылья. А потом, когда она станет смертной, еще и ее сердце. Она умрет, как Бельен и многие другие».
Сделав несколько шагов, она подошла к ней и постучала по стеклу. Зоря и в самом деле открыла глаза. Вокруг зрачка у нее был белый круг, а голубизна радужной оболочки померкла. Она открыла рот при виде Саммер и приложила руку к стеклу. Саммер положила свою снаружи. Они слышали друг друга так отчетливо, как будто носили маски.
— Что случилось? — прошептала Саммер.
— Не знаю, — ответила Зоря слабым голосом. — Меня позвали. Это был мужчина со светлой бородой и листком липы на виске.
«Лорд Теремес», — подумала Саммер.
— Он... был словно одурманен. Рядом с ним стояла наполовину пустая чаша. Может в ней был яд. Он практически в бессознательном состоянии назвал мое имя и потерял сознание. Я наклонилась и поцеловала его. Но... его губы... У меня было ощущение, что я выпила лаву! Пыль, которую я вдохнула, обожгла меня.
— Пыль с крыльев снежных бабочек, — сказала Саммер больше самой себе.
Зоря тяжело вздохнула.
— Пыль была на его губах, бороде – повсюду! А потом... на меня упала сетка. Она также обожгла меня. Я пыталась стряхнуть ее, но еще больше запуталась в ней. Я хотела сбежать к Леди Мар, но не могла. Я упала, а время... шло дальше. Сама того не желая, я... стала видимой. А потом появился он.
При этих словах ее голос ослаб. Ее рука соскользнула со стекла, а голова опустилась. На ее руках виднелись красные полос как от раскаленных наручников. Узор сетки. И пыль с крыльев.
Парадоксально, но перед глазами Саммер предстала Дайе. И Зия, плывущая не вперед, а назад. «Жизнь наоборот. Противоположность». Только сейчас с ее глаз как будто упала пелена. Все было пугающе логично. Зимние деревья и снежные бабочки поставили законы жизни и смерти с ног на голову. «Зимой ничего не растет и не цветет. Жизнь словно замирает. Бабочки не летают, птицы не откладывают яйца. Только зимние деревья не подчиняются этому закону. И бабочки тоже существуют в противоположность другим. Они умирают, когда все остальные бабочки оживают, а живут зимой, вопреки всем законам природы. И это дает им силу действовать как яд против самой смерти».
Удар по стеклу. Зоря широко раскрыла глаза и начала стучать обессиленными руками по стеклу.
— Беги! — беззвучно сказали ее губы. — Он...
Но Саммер уже давно отреагировала. Она бросилась в сторону и увернулась от ножа, пролетевшего рядом. Лезвие снова понеслось в ее сторону, и Саммер сделала интересное открытие: любовь она могла обмануть и отвлечь с помощью уловок и хитростей, но гнев был намного лучшим учителем. Без всяких усилий, удивившись самой себе, она парировала удар левши, так что он сам потерял равновесие, и шатаясь отпрянул назад.
Его загнутый нож был матовым от пылцы. Нос Саммер обожгло, когда она вдохнула ее. Человек, атаковавший ее, собрался с силами и выпрямился, гневно сверкая глазами. Торс Индиго. Эти слегка раскосые глаза она бы узнала из миллионов, также как и привлекательное лицо, с каким-то лисьим выражением. Волосы он зачесал строго назад. Индиго хорошо играл свою роль повелителя жизни и смерти. Его черный, приталенный плащ касался пола. Он был похож на мага. А загнутый нож, которым он атаковал ее, напоминал нож для жертвоприношений у древних народов.
— Что ты здесь ищешь? — крикнул он ей.
— Долю, — угрожающе тихо сказала Саммер.
Она увидела, как он напряг челюсть и без предупреждения бросился на нее, но и этот урок она хорошо усвоила у Любимого. Саммер застала его врасплох, увернувшись в сторону, так что он снова едва устоял на ногах.
— У меня был хороший учитель, — сказала она. — Левша. Может, помнишь его?
Саммер довольно наблюдала за тем, как погас гнев в его глазах, а в лице сначала появилось сомнение, затем растерянность. И вот, наконец, он узнал ее.
Индиго открыл рот от удивления.
— Это... это невозможно! — пробормотал он. — Ты мертва! Я замуровал тебя рядом с фундаментом моего дома в Телисе!
— Ты не все о нас знаешь. Ты прислушивался только, бьется ли еще мое сердце. Это было ошибкой. Некоторые бабочки впадают в спячку, и Зоря тоже дети воздуха. От сильного ужаса или холода наше сердце замирает. Но умирание это больше, чем просто замирание сердца, Индиго. Намного больше! Тебе нужно было забрать у меня сердце, как ты сделал это с Бельен.
Он так побледнел, что стал казаться прозрачным – как лист бумаги, который может унести малейшим дуновением ветра. Саммер ожидала, что он снова наброситься на нее, но на этот раз он действительно удивил ее, когда развернулся и выбежал из комнаты. Когда Саммер услышала звон разбившегося стекла, она поняла, что он задумал. Это был повод для паники, но и не глядя в последний раз на беспомощное тело Бельен, она знала, что время бояться окончательно прошло. Натянув мокрый ворот своего пуловера на рот и нос, она бросилась сквозь тлеющую пыль вслед за Индиго. Повсюду лежали осколки стекла, но она не чувствовала порезов на своих ногах.
Глаза и лоб обжигало крылатым пеплом. Саммер подоспела вовремя, чтобы увидеть, как Индиго нажал на выключатель рядом с лестницей и ринулся наверх. Раздался звук сирены. Плащ Индиго развевался, когда он бежал наверх по винтовой лестнице. Ветер взвыл, когда он распахнул крышку люка, ведущего на крышу. На бегу Саммер схватила со стола длинный нож, похожий на меч и услышала, как над ее головой крышка снова захлопнулась, и был задвинут засов. Где-то со стороны металлической двери послышались грохочущие удары. Она отложила нож в сторону и дрожащими руками достала металлическую емкость со взрывчаткой.
Видимо она не точно рассчитала угол. Взрыв должен был лишь подорвать крышку, однако когда Саммер кашляя и с гулом в ушах, вышла из-за стены, служившей ей защитой, она увидела, что взрывной волной оторвало две верхних лестничных ступени. А там, где была крышка люка, сквозь дым просвечивал кусочек утреннего неба.
Прихватив длинный нож, Саммер устремилась наверх. Индиго совершил ошибку, ожидая ее прямо возле люка. Взрывной волной его отбросило на землю. К счастью не слишком близко к краю. Ветер вихрем кружил по площадке, на первый взгляд он был безобиден, но Саммер знала, что им нельзя было подходить слишком близко к краю платформы. Еще свежи в памяти были рассказы Телусса о торнадо, бушующих здесь наверху. Не успела она взобраться на крышу и выпрямиться, как Индиго, тоже тяжело дыша, уже поднялся с земли.