- Я не уйду отсюда, пока ты мне не расскажешь, где ты вечно пропадаешь! – её голос дрожит, угасает, как мое сознание. Что-то бросаю в ответ, даже не задумываясь о содержании. И она остается, сидит рядом, а после, свернувшись клубком, спит. А я не могу сомкнуть глаз, слыша её сопение. От её тела исходит тепло, заставляя мою ётунскую кровь бурлить, ударяя в виски, тарабанить в жилках и замирать на концах пальцев. Даже то, что я битый час проходил вокруг кровати, не дало и капли той усталости, что была часами ранее. Остановившись, замерев над смертной, я невольно бросил на нее взгляд. Зачем? Почему она рядом? Ей ведь плохо, я вижу, слышу, чувствую всё, что позволяет браслет. Он сейчас покоится на её запястье. Не сняла ведь, странная. Хотя хотела… хотела ли? Все же смертные парадоксальные существа – они делают то, что им не нужно, хотят то, что никогда не получат. Скипетр появляется в моих руках, я его даже не замечаю. Но когда тяжесть и приятный холод ласкают пальцы слишком ярко, я выдыхаю. Порабощает только сердца? Тянусь к ней, почти касаясь лица кончиком скипетра, но замираю, ощущая какую-то тягучесть в груди. Ощущение не пропадает, разрастаясь, и мне приходится выровняться, лишь бы дыхание пришло в норму. Скипетр исчезает из рук, которые заходятся в неведомой мне дрожи. Что происходит?..
***
Эта идиотка попалась на провокацию. Лживый смертный, на которого она начала молиться, предал. Но она не знает об этом. А я не расскажу. Её проблемы.
Дни без смертной превратились в густой кисель, тянулись медленно, проходили впустую. Почти впустую. Я сумел раздобыть информацию, где находился тессеракт на данный момент. Теперь же оставалось лишь забрать его, прихватив с собой ученого, и начать захват Мидгарда. Но как же скучно без смертной…
Скипетр и его сила открыли мне новые грани. Все чувства обострились до предела. Особенно отвращение к этим жалким, суматошным человечкам. Каждое их слово было данью мне – они врали, перевирали чужие слова, обманывали близких, потакая своим самовлюбленным желаниям. Они кричали друг на друга, дрались, воевали, забывая о своей сущности. Тупой скот. Растворившись в толпе, я медленно изучал их новые стороны. Раньше они были куда сложней. Поток людей привел меня к большому зданию. К торговому центру, который сейчас переливался мириадами свечений. В нем бегали дети, с упоением смеясь и следуя за старшими. Что же так всполошило этих смертных? Точно… праздник. Смертная тоже о нем говорила. Усмехнувшись, я перенесся в полицейский отдел.
Она сидела в самом углу, сжавшись, как промокшая под осенним ливнем шавка. Я недовольно хмыкнул, показывая свое присутствие. Её взгляд скользнул по моему лицу, в глазах не отразилось ничего. Абсолютно ничего! Душа смертной была растоптана, как некогда была и мо… Нет. Я не должен вглядываться в прошлое, только идти вперед. Но к ней это не относится. Она тряслась. Верно – здесь было очень холодно. Скинув с плеч пальто, я протянул его ей. Не помогло, она все также мерзла. Внутри что-то кольнуло, заставляя замереть. Снова то ощущение, что и тогда, в спальне? Пришлось действовать спонтанно – согревать собственным телом. Смертная не может отстраниться, а дрожь передается и мне. Но я сдерживаюсь, прижимая к себе худое тело. Она такая хрупкая, такая невесомая, такая… Сын Лафея, да что ты себе позволяешь?! Что значат эти мысли, это необъяснимое тепло, что разрывает грудину? Мое сердце, то, что никогда не существовало в принципе, сейчас оглушающе стучало, удивляя меня все сильней. Врать себе я не могу, поэтому отмечаю – все, что происходило сейчас, было пугающим. Её дыхание восстановилось, а браслет отчётливо показал мне, что смертной больше не холодно. Касание её ладони заставило меня вздрогнуть чуть сильней, чем то требовалось.
- Смертная? – шепчу я. Сердце сжимается, когда она смотрит на меня своими глазищами.
- Да?.. – протянула она, прерывая свой зрительный контакт. Дыхание прерывается, но я прижимаю её крепче, произнося бессмысленные, по моему мнению, слова.
- С Рождеством, - она тянется, легко прикасаясь своими горячими губами к моему подбородку. Должно быть, именно с того момента я понял, что значит это человеческое выражение «родственная душа». Она понимала меня, как никто другой. Нет, не так. Она единственная, кто понимает меня.
***
Мог бы я забрать хоть часть её боли? Сейчас она не могла ничего понять, что же случилось на самом деле. Я прижал её к себе, прошептав, что все будет намного лучше. Кому я пытался это доказать? Ей? Нет. Себе? Вероятней…
Называть её по имени было слишком непривычно, вдруг доходит до меня. Смертная сидела на диване, уставившись в одну точку. Надломленная… Говорю как об игрушке. Присев рядом, я положил ладонь на ее скрещенные пальцы. Видит ли она меня сейчас? Серые глаза глядят в пустоту, а мысли, которые я попытался прочесть, оказались как всегда запутанными. Она потеряла брата, своего любовника (кривлюсь, вспоминая об этом ничтожестве), но обрела кое-что другое.
- Ты так и будешь сидеть? – мой голос звучит грубо, не так, как мне хотелось произнести. Она переводит на меня взгляд. Вновь начнет ругаться, что я такой бесчувственный. Ошибается ведь.
- Локи, - мое имя в её устах звучит прекрасно, и кроме него я не хочу что-либо слышать. Может, еще «мой бог». Именно её бог. Но она продолжает, хватаясь за мою ладонь. – Что же мне теперь делать?
- Идти за мной, - ответ приходит сам. Она удивленно щурится. Ищет подвох? Что ж, мудрое решение. Смертная качает головой, уходя от моего прикосновения к её щеке, и встает.
- Нет. Довольно. Я устала, слышишь? – её интонации начинают меняться, предвещая новую истерику. Пусть, я послушаю, мне не жалко. Вот только это в очередной раз повредит её психику, сломает окончательно. Она ходит кругами, не прекращая говорить и проклинать меня. Пусть…
- …сломал. Именно ты, слышишь, Локи?! Ты разрушил мою жизнь!
Больше она не говорит ни слова. Сделать этого не позволяет ей моя рука, которая сжимает горло. Я чувствую, как бьется артерия, как горячая кровь течет по ней. Вижу, как серые глаза озлобленно смотрят на меня, но в их уголках уже зарождаются соленые капли отчаяния. Слышу хрипы, вырывающиеся их приоткрытых губ. Вторую руку тяготит скипетр, и я понимаю – час настал.
- Отныне твое сердце будет отдано силе, которая поведет к…
Замолкаю, видя, что скипетр совершенно не реагирует. Подношу его ближе, касаясь впадинки между грудями смертной. Не выходит. Она тихо смеется, и в отражении её слез я замечаю, что мои глаза сейчас распахнуты в немом удивлении.
- Мое сердце не может быть отданным дважды… - шепчет она.
- И кому же принадлежит твое сердце? – разжимаю пальцы, и скипетр выпадает из них, звонко брякнув. Пальцами размазываю её слезы, наклоняясь, и некоторые просто сцеловываю. Она крепко держится за мои запястья, продолжая плакать и молчать. Да и зачем сейчас слова, если и так предельно ясно, что сердце смертной теперь бьется и в моей груди.
========== Дело № 37. Вопросы без ответов, ответы без вопросов. ==========
Терять близкого человека, которого вот-вот приобрел - не сложно. Это омерзительно, несправедливо, ужасно, но никоим образом не сложно. Порядком сложнее научиться не думать о том, что его нет. Обрывать на слоге его имя. Одергивать себя, когда рука тянется к телефону в надежде, что на том конце за монотонными гудками раздадутся такие знакомые нотки голоса. Можно жить дальше, но зачем? Месть, если она возможна, не всегда уместна. А если мстить некому? Единственный выход – жить дальше, жить ради себя. Так, чтобы счастливая улыбка никогда не сходила с уст, и тот, потерянный, видел её с небес и радовался не меньше.