Беатрис смутилась ещё больше.
- Полно, Гленда, о чём вы! Вы же не цыганка.
- Этот принц — я, - ни с того, ни с сего изрёк Ллойд.
- Фу ты, какая самоуверенность! - Беатрис сердито взглянула на Ллойда, но не сдержала ласковой улыбки.
Гленда отлично всё видела. Гленду не проведёшь — она уже не пятилетняя девочка, а умудрённая жизнью будущая мама. Она хихикнула над глуповато-довольным видом Ллойда, над раскрасневшимися щеками Беатрис.
- Ты не бойся, дочка, - сказала между тем цыганка. - Не закрывай своё сердце. Ведь это — последняя твоя любовь. Так ты впусти её. Поскорей впусти, не трать время.
- По... Последняя, - задумчиво и грустно прошептала Беатрис.
- Больше уже никого не полюбишь, - цыганка ласково коснулась её плеча. - Вот и последняя.
- А-а, - с облегчением вздохнула Беатрис. - Вот оно как...
- Ну да, - кивнула Джайя. - А я как сказала?
Дверь из коридора открылась, едва не ударив Ллойда. В гостиную ступил Шон Деллахи. Он был в своей неизменной шляпе, которую не снимал даже на время общего обеда.
Хмуро оглядев собравшихся, он кивнул Ллойду: извини, приятель. Потом его взгляд вернулся к цыганке и застыл на её лице. Джайя, подняв голову тоже уставилась на вошедшего. В глазах её медленно и всё отчётливей проступал страх.
Гленда недоуменно посмотрела на цыганку, на Деллахи. Встретилась глазами с не менее удивлённым взглядом Беатрис.
А Ллойд ничего не заметил.
- О, вот и Деллахи! - радостно воскликнул он. - Деллахи, будете играть с нами в домино?
- Состэ мэ на умрём араки! - вполголоса произнесла Джайя, обращаясь к самой себе. И Беатрис: - А кто хозяйка здесь, скажи красавица?
- Хозяин, - отозвалась та. - Он к парому пошёл. И хозяйка с ним.
- Вместо мула, - усмехнулся Ллойд.
- А мне кажется, он её любит по-своему, - вставила Гленда.
- Да, очень по-своему, - хохотнул Ллойд. - Уверяю вас, Гленда, рано или поздно он её...
Гленда закрыла ладонями уши.
- Не хочу слушать! - воскликнула она, бросив на Ллойда сердитый взгляд.
В наступившей затем полной тишине Деллахи прошёл через всю гостиную и уселся на один из стульев у стены. Слышно было только постукивание протеза да усталый вздох стула, который, наверное, в очередной раз подумал о том, что уже слишком стар.
Все наблюдали за перемещением Деллахи, не отрывая взглядов. И тоже, наверное, подумали, что стулу давно пора на пенсию.
- Так что насчёт домино, Деллахи? - напомнил Ллойд.
Деллахи отрицательно покачал головой.
- Жаль, - не унимался молодой человек. - Составилась бы партия. Тогда, может быть, в карты?
- Пойду-ка я, пожалуй, - поднялась Джайя. - Подожду хозяев на улице.
- Зачем же это? - удивилась Беатрис.
- Да вон, они уже идут, - произнёс Ллойд, поглядывая в окно. - Пустые. Без продуктов, кажется.
Гленда приподнялась, тоже выглянула в окно, возле которого сидела.
- Да нет, - возразила она. - У них что-то лежит в корзине.
Минута или две прошли в полном и неловком молчании. Потом послышались шаги пришедших, обивающих на крыльце ноги. Дверь открылась, и вошли супруги Маклахен.
11. День четвёртый. Пирс Маклахен
У кого-то жизнь проходит от любви до любви, у кого-то от получки до получки, а у Пирса Маклахена — от парома до парома. Нет, претензий он никому никогда не предъявлял, потому что эту жизнь он выбрал себе сам и был ею вполне доволен. Тем более, что раньше особой зависимости от парома не было. Во-первых, он ходил регулярно и как часы. Во-вторых, если ты чего-то не купил на пароме, можешь всегда самолично отправиться в Сент-Брайдс и приобрести всё необходимое. Сейчас ни о какой поездке на материк речи не шло: во-первых, цены на бензин взлетели до небес, а во-вторых, какого чёрта, скажи на милость, делать в этом хаосе, рассаднике страха, паники и всякой заразы.
Паромное сообщение стремительно разваливалось, как разваливалась тихая и спокойная жизнь. С каждым днём паром ходил всё реже и всё больше уклонялся в какой-то одному ему ведомый график. Цены росли как на дрожжах, а количество предлагаемых товаров медленно, но неуклонно таяло.
Вот и сегодня не привезли почти ничего из того, что Маклахен заказывал. Ни крупы, ни репы, ни мяса. А этот чёрт рыжий, хромец этот проклятый: всё ему каждый день мясо подавай. Как сдурел. Корми всех мясом, да печенью, да овощами. А где их взять-то... И только всё деньги суёт. Денег у него, похоже, куры не клюют. Понятное дело: награбил, убивец, маньяк чёртов. Вот только какое ему дело до всех этих... непонятно. А то, что Пирсу Маклахену не понятно, то вызывает у него опасение и желание от этой непонятности избавиться. Ну да ладно, платит этот хромой чудик за всех, ну и пусть платит — Пирс Маклахен от этого не обеднеет уж никак...
Чёртова курица, эта Меган, вся извелась и его извела — кудахтала и стонала всю дорогу над неладной жизнью до тех пор, пока он не цыкнул на неё как следует. Кудахтай, не кудахтай, а ничего теперь не поправишь. Людишки, эти тупые создания, решили таки окончательно и бесповоротно уничтожить к чертям жизнь и самих себя. Да и пусть им. Пирс Маклахен как-нибудь пересидит на своём острове все эти ваши идиотские... эти, как их... потоклизмы... Слова-то у вас непотребные, дурные слова. Какие сами вы, такие и слова выдумываете. Сдохли бы вы все поскорее к чертям собачьим! Вот бы жизнь наступила без вас чистая да спокойная...
Под тоскливым серым небом они проводили глазами паром, потом — он впереди, Меган с корзиной за ним — медленно поднялись на холм, к отелю, кряхтя и думая каждый о своём.
Едва вошли в гостиную, Маклахен сразу увидел её. Цыганка. Тут даже и сомнений никаких. Цыганка.
Он сплюнул под ноги, проводил взглядом жену, которая тихо и торопливо исчезла в коридоре. Снова перевёл взгляд на цыганку. Та не сводила с его лица чёрных глаз, губы её поджались, сложились в тонкую ниточку.
Ну и что ты, дрянь, делаешь в отеле Пирса Маклахена? Что ты поджимаешь губы свои? Что ты там шепчешь, цыганщина проклятая?
- Ты кто? - мрачно бросил он черномазой в наступившей полной тишине.
- Джайя меня зовут, - отозвалась та. - Пожить у тебя хочу, мой хороший.
- Выбирай слова! - набычившись, процедил он. - Ты кто?
- Джайя меня зовут, мой золотой.
- Плевать мне, как тебя зовут! - вскипел Маклахен. - Цыганка?
- Цыганка.
- Убирайся отсюда.
- Куда же это?
- Куда хочешь, мне дела нет. Проваливай сейчас же!
- Почему? У меня есть деньги.
- Плевать! - взревел Маклахен. - Я сказал, проваливай, или я за себя не отвечаю!
- Эй, остынь х-хозяин.
Хромой произнёс это спокойно и негромко, как будто просто дал добрый совет своему приятелю. Маклахен вздрогнул, перевёл на заику взгляд.
- Здесь яхозяин, - сказал он почти по слогам.
- Вот тыи остынь, - кивнул Деллахи.
- А ты кто таков, чтобы мне указывать?
- Ш-шон Д-д-дэ-э... Деллахи.
Внутри Пирса Маклахена извергался вулкан, кипели гейзеры, полыхали молнии и рокотал гром, но говорить он старался спокойней. С Деллахи ссориться пока никакого резона не было. Нет, конечно он его не боялся — да ни в одном глазу! Придёт ещё его время, этого рыжего, придёт... Сыграет весло по его голове, или ружьё громыхнёт в спину. Подожди, хромой чёрт, подожди, будет тебе солоно... А покуда поговори ещё, покомандуй, поюродствуй тут. Пирс Маклахен умеет быть терпеливым...
- Здесь ярешаю, кто будет жить в моёмотеле, а кто нет, - сказал он почти спокойно. И лишь усмешка бегала по его губам, выдавая кипящую ярость.
- Вот и д-давай, ре-е-решай, - кивнул хромой. - Т-только смотри, реши п-п-пэ-э-равильно.
- Ты о чём это, а? - прищурился Пирс Маклахен.
- Д-дашь ей к-ключ? - не заметил рыжий его упрямого и гневного прищура. - Д-договоримся.