И кто мной играет?
Чья я марионетка?
А потом я подняла голову к потолку, но обращалась к тому, кто находился выше. Намного выше.
Я рявкнула:
– Ну, что, доволен?!
И снова реву.
Больше я ничего не могу поделать.
Вся мокрая, грязная, мятая, с большим животом я лежала на жесткой постели. Мне так было неудобно! Тяжело дышать, тяжело говорить, тяжело двигаться. Тяжело думать.
Я все никак не могла собраться с мыслями и понять, что произошло на самом деле.
Но ведь все понятно!
Вчера это случилось, а сегодня…
Но так не бывает!
И тут я вспомнила, где нахожусь. Это не мой мир. Здесь другие законы. Я уверена, что этот «Силестин» позаботился об этом.
Он позаботился обо всем.
Но, помилуйте, зачем ему это?
Зачем?
И почему я?
Почему…
Я снова плачу. Я сдалась. Я больше не могу бороться.
Все для меня потеряло смысл.
Обычно женщины радуются такому счастью. А я умирала от невыносимого горя. В том-то и дело, что невыносимого…
Я не могла это терпеть. Больше не могла…
Неожиданно для себя я поняла, что хочу умереть.
Вот так! Раз и навсегда.
Но потом вернула себе здравый рассудок.
О чем это я?
Ну, и что, что я беременна на девятом месяце, а меня изнасиловали только вчера? Меня так предали… Но я должна бороться! Бороться до конца!
И я буду бороться.
Я сильная.
Теперь сильная.
Все, что со мной произошло за эти дни, сделало меня сильнее, сделало меня другой.
Я больше не играю в поддавки. С меня хватит!
Хватит!
Это уже слишком…
Время действовать пришло.
Жаль, что я созрела поздно.
И вдруг в комнату вошли.
Агата.
Как всегда, она принесла с собой чай с печеньем. Она все также тепло и фальшиво улыбнулась мне.
– Как вы себя чувствуете?– спросила она своим тоненьким голоском.
– Все хорошо,– я держалась из последних сил.
Я погладила живот ладонью и улыбнулась, демонстрируя хорошее настроение и довольство всем происходящим.
– Вы скоро станете мамой,– говорила Агата.
– Да, я знаю…
Меня тошнило!
Тошнило от всего!
Агата поставила поднос на мой прикроватный столик и налила чай в кружку.
Еще немного…
– Вы уже придумали имя?
Я попыталась изобразить теплый смех.
– Как я могу придумать имя, если я даже не знаю, кто там будет?!
– Но вы могли бы пофантазировать. Это же так чудесно, миледи!
И вот Агата наклонилась ко мне, чтобы дать чашку горячего чая. Да, чай был горячим.
И я взялась за дело.
Одним ловким резким движением я схватила Агату за горло. Та взвизгнула. Ее глаза широко распахнулись.
Я вырвала у нее из рук кружку с чаем и вылила горячий напиток ей прямо в лицо.
Горячая жидкость зашипела. Лицо Агаты покрылось красными волдырями.
И тут меня осенило… чай! Из-за него я все забывала.
Проклятое зелье!
– Заткнись тварь, если хочешь жить,– процедила я сквозь зубы, мертвой хваткой сжимая ее шею.
И Агата захныкала:
– Я не понимаю… Миледи! Простите, если что-то сказала не так, но я, правда, не понимаю.
– Все ты понимаешь, дрянь сраная! Ты служишь Ахерону?
Женщина рыдала.
И в какой-то момент я вообще усомнилась в том, что она – настоящая женщина.
– Я… я не понимаю… прошу!
– Отвечай на вопрос!
И я сжала шею сильнее.
– Да, да…– она энергично пыталась закивать,– никакого Силестина нет! Это лорд Ахерон.
И все встало на свои места.
Я – жертва.
Меня обманули.
Я дура.
– У тебя есть ключи?– спросила я.
– Ключи?– меня переспросили.
Ее голос дрожал.
– Я… я не понимаю!..
– У тебя есть ключи от всех дверей? Говори!
– Да, да, от всех…
– Тогда пошли!
Сжимая ее шею, я попыталась встать с кровати. Ох, и тяжело же мне пришлось! Но я пересилила себя, упираясь в Агату, как в кресло, и встала на ноги.
Меня качало и тошнило. Стоять с этим… грузом было невыносимо трудно!
– Что вы хотите?– спросила Агата.
– Ты откроешь для меня одну дверь,– сказала я жестко.
– Хорошо…
Агата захлебывалась собственными слезами.
И я, держась за ее шею, направилась к выходу из комнаты.
– Живей!– потребовала я.
Агата обессилила. Ей ничего не оставалось, как последовать за мной.
Я осторожно открыла дверь спальни и выглянула. Никого. Отлично!
– Знаешь, меня вся эта хрень изрядно достала!– сказала я Агате.
– Миледи, я… я не понимаю!..
И я посмотрела ей прямо в глаза. В них я увидела настоящего монстра.
– Дрянь ты, Агата. Самая настоящая дрянь.
И она захныкала еще сильнее.