Однако её благоразумный порыв наконец позвонить был прерван слишком знакомым голосом:
— Ну и что у нас случилось, принцесса?
Хеймитч Эбернети собственной персоной. Мэллори подняла заплаканные глаза, однако не смогла выговорить ни звука — голос словно временно решил уйти в отставку, так что у неё получилось только вновь жалобно всхлипнуть. Глядя на это, Хеймитч вздохнул, жестом приказав ей подвинуться. Для двоих места на подоконнике было маловато, но, только оказавшись в родных объятиях отца, Мэллори почувствовала, что её слёзы отступают. Спокойствие — вот что папа умел внушать одним своим появлением.
— Ф-физика, — односложно выдохнула Мэл, не найдя в себе сил на более подробные объяснения.
На задворках сознания она могла только гадать, в какой степени беспокойства пребывал папа, пока не нашёл её, и что испытывал сейчас. Мэллори знала, что за двадцать лет семейной жизни он так и не привык к маминым слезам, хоть и случались они крайне редко; а уж слёзы единственной и обожаемой дочери…
Однако первый план её реальности заполнил сам отец во плоти, ловко сумевший вытянуть отложенную Мэл тетрадь, при этом не прекращая проводить другой рукой по её голове. Ощущение тепла и заботы мастерски справлялось с отпугиванием мыслей о провальном зачёте.
— Тогда я предлагаю сжечь эту тетрадку и съесть большую порцию мороженого, — подал идею он, небрежно повертев возможную жертву их домашнего камина.
— Не надо сжигать! — поспешно отвергла вариант Мэллори — объясняться с учителем потом не хотелось, да и физика у них шла не последний год. И с сомнением уточнила уже про вторую часть предложения: — А эта большая порция поможет?
— Не знаю, — честно пожал плечами Хеймитч, — но по крайней мере у нас будет мороженое.
***
Они пошли гулять к озеру, расположенному примерно в миле от школы. Его команду к выходу из школы Мэл приняла без ярко выраженного энтузиазма, но чем ближе они подходили к своей цели, тем больше она оттаивала. Его дочь обладала тонко ощущающей все события натурой, к которой добавлялся иррациональный страх не соответствовать их с Китнисс ожиданиям.
Последнего Хеймитч понять не мог, как ни старался: ни он, ни Китнисс никогда не требовали от Мэллори достижения невероятных высот, ни в чём не упрекали. Вероятно, винить ему следовало учебники новейшей истории и их общество — оба этих фактора сходились в прославлении всех, кто был причастен к революции, и в особенности, конечно, Сойки-Пересмешницы.
Видимо, легендарная слава родителей — с которой Хеймитч и Китнисс, положа руку на сердце, не хотели иметь дела — исподволь, незаметно влияла на разум Мэл, заставляя соответствовать стандартам, которых на самом деле вовсе не существовало. А физика — это так, побочная неудача, послужившая катализатором к спуску копившихся эмоций.
Так, за рассуждениями про себя и периодическими разговорами с Мэллори вслух они дошли до озера. Это было не то озеро, куда Китнисс ходила в детстве со своим отцом, — оно появилось не так давно, в годы перестройки и расширения Дистрикта-12.
— Пап, смотри: там лебеди! — не сдержала восторженного вскрика обычно сдержанная Мэллори.
— Где? — переспросил Хеймитч, но буквально в тот же миг заметил птиц.
Лебеди в Двенадцатом не водились — несколько лет назад пара этих величественных птиц была специально привезена указом мэра. И вот сейчас вдалеке те самые лебеди мирно плавали в голубоватой воде, сопровождая выводок своих птенцов.
Завороженная видом лебедей и солнечными бликами на воде Мэллори подалась вперёд, желая хоть немного приблизиться к белоснежным пернатым. Сейчас она вряд ли бы вспомнила о ещё недавно преследовавших её переживаниях, и Хеймитч мысленно поздравил себя с небольшой победой: определённо, он вполне неплохо справлялся с ролью отца.
***
Под конец дня Китнисс едва находила себе место. Сначала — внезапно куда-то запропастившаяся дочь, потом — чрезвычайная ситуация у Прим на работе, из-за чего Китнисс пришлось сидеть с племянником и что не позволило ей пойти за дочерью вместе с мужем. Ещё чуть позже Хеймитч, к счастью, сказал, что с Мэлли всё в порядке, но почему-то «забыл» упомянуть об их планах, оставив Китнисс гадать, где они и что с ними.
Внутренний голос убеждал её, что бояться нечего: в конце концов, кто в здравом уме решил бы связаться с её семьёй? Однако в
вопросах, касающихся дорогих ей людей, Китнисс редко прислушивалась к логике.
В результате ближе к вечеру она, за день прочувствовав себя изрядно истыканной иглами опасений, сразу же подскочила, как только раздался звонок в дверь. Торопливыми шагами пересекая гостиную и прихожую, Китнисс лишь у самой двери напустила на себя суровый вид и открыла.
— И как вы изволите объяснить своё абсолютно неподобающее поведение, мисс и мистер Эбернети? — строго спросила Китнисс. Оба — и Хеймитч, и их дочь — стояли с совершенно счастливыми улыбками и, казалось, не ощущали за собой и тени вины.
— Мам, представляешь, мы с папой сегодня видели семейство лебедей на озере, а ещё объелись мороженым, — радостно делилась Мэллори, попутно протискиваясь в дверь и стараясь таким образом отсрочить неудобные расспросы.
Хеймитч же воспользовался одним из своих излюбленных приёмов, которые Китнисс уже давно причислила к категории запрещённых, — поцеловал её, прекрасно зная, что даже спустя долгие годы их брака она всё ещё таяла от его прикосновений, а в её голове моментально образовывалась розовая дымка.
— Даже не думай, что так сможешь отделаться от разговора, — преодолев себя, обозначила свою позицию Китнисс.
— И в мыслях не было, солнышко, — улыбнулся Хеймитч. — Мы, кстати, и тебе мороженое взяли…
— …но кажется, оно не выжило в дороге, — прибавила Мэллори, уже успевшая сбегать в свою комнату и вернуться обратно. — Но ты не расстраивайся, мам, мы ещё сходим за ним все вместе, — постаралась подбодрить её дочь, которая, похоже, переживала из-за растаявшего мороженого куда больше Китнисс.
Ну конечно, они ещё успеют всей семьёй насладиться недолговечным десертом — впереди жизнь, — думала Китнисс, закрывая дверь.
Комментарий к Новые роли (постканон, ОЖП, ER)
Дорогие читатели, а не могли бы вы, если вам не сложно, рассказать о своём отношении к пейрингу?) Даже не к моим рассказам, а к паре в целом. Очень интересно послушать, буду очень признательна))
========== Ангел смерти (мистика) ==========
Комментарий к Ангел смерти (мистика)
Внимание! Автор придерживается позиции, что жизнь прекрасна и удивительна, а все проблемы поддаются решению.
Она бессмертна. Она неуязвима. Она могущественна.
Она — Жнец, и это означает то, что на своём веку (или же за века — она сама не ведёт подсчётов) она повидала немало. Она видела крах одной цивилизации и рождение другой, она застала мировые войны, величайшие предательства и самые громкие истории любви и дружбы. У неё нет имени, но лет пять назад к ней привязалось немудрёное «Китнисс», и она в странном порыве, который не должна была ощущать вовсе, оставляет необычное слово, отныне ассоциируя его с собой.
Китнисс — неправильный Жнец. Ей должно быть глубоко плевать на людей, она не должна вникать в их дела, пытаться понять их и разбираться в чуждых ей взаимоотношениях. Единственное, что она может ощущать, — холод, сопровождающий каждого Жнеца бесконечную вечность.
Но Китнисс не любит холод — за прошедшие долгие-долгие годы он успел ей надоесть. Гораздо больше её привлекает тепло — потому она с особым удовольствием посещает ежегодные Голодные игры в попытке приобщиться к бушующим на них людским эмоциям.