Та поморщилась…
Настроив басы, Пьер зарычал и громко гавкнул, сопроводив звук резким движением к ближайшему Казанове. Парень шарахнулся в сторону; компания ускорила шаг, оставив молоденькую барышню в покое.
— Спасибо, Цезарь! — прошептала Ира и повернула к дому.
Девушка теребила сотовый телефон и задумчиво смотрела в окно. Пьер сидел рядом с диваном и наблюдал за ее пальчиком набирающим один и тот же номер.
«Через два часа вернется из школы Костик, — с тоскою покосился пес на висевшие в зале часы. — Наверное, он скучает. Как и я…»
Каждый раз, закончив набор номера, пальчик Ирины замирал над зеленой кнопкой и… нервно перемещался к соседней «с», после чего с экрана исчезали все цифры.
«Надеюсь, он больше не терял своих ключей, — подумал Пьер и тряхнул головой — душу кольнуло какое-то странное предчувствие, нехорошая и пока необъяснимая сознанием догадка. — А вдруг он сегодня вообще не пошел в школу?.. Катя по заведенному правилу утром высадила его у школьного двора и поехала дальше — в студию. А Костя, так же сильно переживая нашу разлуку, запросто может отправиться на поиски…»
Ирина бросила телефон на диван, горестно вздохнула.
«Ключи… Потерянные ключи… Почему они оказались за вешалкой? И почему от них за версту несло пластилином? — все сильнее нервничал пес. — Думай, бывший литератор, думай! Ты же специализировался на детективах. И сотрудничал не с какой-нибудь шарашкиной конторой, а издавался приличными тиражами в огромном и престижном «Эксмо»! Думай!!»
Глаза девушки стали влажными. Кажется, она намеревалась разреветься. Пьер поднялся, подошел, положил голову ей на колени. Та погладила его шею, и тут же первая слезинка оставила влажную дорожку на щеке…
«Ну вот!.. Началось. И здесь трагедия! Знаешь, что я сказал бы, имея схожие по строению голосовые связки? — чертыхнулся он про себя и посмотрел на Ирину выразительным взглядом. — Достающих нахалок мужчины не любят, но и гордость должна блюсти границу. В человеке всего должно быть понемногу. Как в «Оливье»: переборщишь с картошкой, пикулями или каперсами — пиши пропало. Не салат, а закуска… Хотя с телячьим языком переборщить, на мой взгляд, невозможно. В общем, звони! — кивнул он и носом подтолкнул поближе к ее руке телефон.
Ирина подняла на пса недоуменный взгляд…
«Господи, какая же непонятливая! Написать тебе, что ли? Двумя лапами… Сейчас всяк горазд после пятнадцати когтями кнопки плющить. И пары мыслишек незримой нитью не свяжет; и трех словечек в гладенькую строчку не уложит, а туда же — писатель!.. Давай-давай — звони! Я пока платок принесу…»
— Ты считаешь, я должна сделать шаг к примирению первой?.. — наконец-то, догадалась она.
Тот аккуратно зацепил передними зубами лежавший на краю стола платочек, подал его девушке: «Один разок можно. Это я как истинный кобель говорю. Звони. И все в твоей жизни наладится!»
И, ведомый необъяснимым беспокойством, направился к двери. У порога остановился, оглянулся…
Схватив телефон, она смотрела вслед Цезарю.
Вернувшись, тот дотянулся до ее лица, лизнул вторую слезинку, застывшую над ямочкой щеки и… бросился к выходу из квартиры…
В стремительный кросс Пьер вложил все свои силы. Когда впереди показался до боли знакомый двухэтажный особняк, логическая цепочка грозивших страшной опасностью событий обрела в его сознании законченный вид: негромкие намеки двух работяг на состоятельность семьи, слепок ключей в пластилине, осторожные вопросы к Костику о времени возвращения из школы… А сегодня мальчуган мог пропустить занятия и, не отыскав его, придти домой раньше.
Как пес и предполагал, неподалеку от дома стояла незнакомая машина, а входная дверь особняка была открыта. Сходу протаранив ее, Пьер ворвался в прихожую и с грозным рыком кинулся на ближайшего мужчину. Челюсти намертво вцепились в горло того, который двумя днями раньше тащил по дому разводку телевизионного кабеля.
На шум из холла прибежал второй грабитель. Посыпались удары чем-то тяжелым… Но клыки не ослабили хватку даже тогда, когда из-за дивана выполз Костик и истошно завопил, двумя вытянутыми ручонками показывая сотовый телефон:
— Вот! Посмотрите на мои исходящие! Я уже всем позвонил, слышите?! И маме с папой! И в милицию! И дяде Саше! И в службу спасения! И…
Удары прекратились; послышались поспешные шаги; хлопнула входная дверь… Да и мужик, чье горло сжимали челюсти Пьера, лежал уж без движенья.
Костик теребил пса и плакал:
— Пьер! Пьер, скажи, что ты не умер! Ну, скажи!..
«Увы… Не хочу тебя обманывать… — с печальною неторопливостью проплывали в окровавленной собачей голове последние мысли. — Я полагал, смерть моя похожа на «таврию»… Ошибался…»
Темный «BMW» плавно отъехал от крыльца ветеринарной клиники, включил аварийную сигнализацию, пристроился в крайний правый ряд и медленно поехал в сторону дома. Катя сидела рядом с Сергеем и постоянно оборачивалась назад, где Костик заботливо обнимал забинтованную голову Пьера и с нетерпением ждал, когда тот откроет глаза.
«Года два ваш питомец еще протянет, — улыбнулся на прощание ветеринар. И добавил: — Жду вас завтра в это же время. Посмотрим швы, уколем антибиотики, перевяжем…»
Спустя полчаса все семейство сидело в холле вокруг любимца, возлегавшего на самом лучшем пуховом одеяле. Несколько теплых человеческих рук одновременно гладили полинявшую шерсть. Гладили с такой нежностью и любовью, что вскоре Пьер очнулся…
— Прости меня, дружище, — наклонился Сергей, и поцеловал его в нос, — я очень перед тобой виноват! Пожалуйста, прости…
Катя смахнула слезу и обняла улыбнувшегося сына.
«Да ладно, чего уж… — слабо вильнул пес обрубком хвоста. — Помнишь, в детстве я сгрыз твои новые американские ботинки? А ты меня пожалел, не наказал… Сказал, все одно не стал бы их таскать и, назвав дешевой поделкой американских ортопедов, выбросил. Помнишь?..»
Катя убежала на кухню, а, вернувшись, поставила перед собачьей мордой огромную тарелку с настоящим «Оливье».
— Поешь, Пьерушка, — присела она рядом. — Ты же очень любишь этот салатик. Здесь все: и рябчик, и телячий язык, и раковые шейки…
«Мне бы суку… Само собой, не сейчас! В таком виде я не кобель, а… Щерс под красным знаменем. Но к выздоровлению — не отказался бы. Эх, жаль, говорить не умею, а то сказал бы… И про то, как люблю вас. Ну и про суку, конечно…»
2004 г. Последняя редакция — ноябрь 2006 г.