У Мари не одна, а две победы. Польша возрождается из пепла после полуторавекового рабства и делается независимой.
Урожденная пани Склодовская вспоминает свое детство под ярмом, свою юношескую борьбу. Не зря она когда-то прибегала к скрытности и хитрости с царскими чиновниками, не зря вместе с товарищами тайком посещала «Вольный университет», собиравшийся в бедных комнатках Варшавы, и учила грамоте крестьянских детей в Щуках… «Патриотическая мечта», во имя которой она много лет тому назад чуть было не пожертвовала своим призванием и даже любовью Пьера Кюри, на ее глазах становится действительностью.
Мари— Иосифу Склодовскому, декабрь 1920 года:
«Итак, мы, «рожденные в рабстве, в цепях с колыбели» [20], увидели то, о чем мечтали: возрождение нашей страны. Мы не надеялись дожить до этой минуты, мы думали, что ее увидят разве только наши дети, — и эта минута наступила. Правда, страна наша дорого заплатила за это счастье, и ей придется еще расплачиваться за него. Но можно ли сравнивать сегодняшние тучи с горечью и унынием, которые мы испытали бы после войны, останься Польша по-прежнему в цепях и раздробленной на кусочки? Я, так же как и ты, верю в будущее».
Эта надежда, эта мечта утешает Мари Кюри в ее личных невзгодах. Война расстроила ее научную работу. Война подорвала ее здоровье. Война разорила ее. Деньги, которые она вручила государству, растаяли, как снег на солнце, и, задумываясь над своим материальным положением, она грустит. Ей за пятьдесят, и она почти бедный человек. У нее только профессорское жалованье — двадцать тысяч в год. Хватит ли у нее сил еще несколько лет, до получения пенсии, совмещать преподавательскую работу с директорством в лаборатории? Не оставляя своей новой военной профессии (еще два года предстояло учащимся слушать курс рентгенологии в Институте радия), Мари вновь отдается страсти всей своей жизни— физике. Мари подговаривают написать книгу «Радиология и война». В ней она превозносит благо научных открытий, их общечеловеческую ценность. Трагический опыт войны дал ей новые основания для преклонения перед наукой.
«История военной радиологии дает разительный пример неожиданного размаха, какой может получить, в определенных условиях, практическое приложение чисто научных открытий.
В довоенное время Х-лучи имели весьма ограниченное применение. Великая катастрофа, разразившаяся над человечеством, накапливала такое страшное количество человеческих жертв, что вызвала горячее желание спасти все, что только можно, и употребить для этого все средства, способные сберечь и защитить человеческие жизни.
И тотчас, как мы видим, рождается стремление взять от Х-лучей предельно все, чем они могут быть полезны. Казавшееся трудным оказывается легким и сразу получает нужное решение. Оборудование, штат — все множится, как по волшебству; люди несведущие обучаются, а равнодушные отдаются делу. Так научное открытие в конце концов завладеет своим настоящим полем действия. Такой же путь развития прошла и радиотерапия, то есть применение в медицине радиолучей.
Какой же вывод мы можем сделать из этой неожиданной удачи, выпавшей на долю новым радиациям, открытым в конце XIX столетия? По-моему, она должна вселить в нас еще большее доверие к бескорыстным исследованиям и усилить наше восхищение и преклонение перед наукой».
В этом сухом техническом произведении невозможно уловить все значение личной инициативы Мари Кюри. Сколько в нем дьявольски безличных формул, сколько упорства в желании стушеваться, остаться в тени! Мари не враждебна своему «я»: оно просто не существует. Кажется, что вся ее работа сделана какими-то таинственными сущностями, которых она называет то «лечебными учреждениями», то просто «они», или же в крайнем случае «мы». Само открытие радия маскируется под «новыми радиациями, открытыми в конце XIX столетия». А если мадам Кюри вынуждена говорить о себе, она пытается слиться с безыменной толпой:
«Изъявив желание, как и многие другие, послужить делу национальной обороны в пережитые нами годы, я сразу обратилась к области радиологии».