Победительница гордо вскинула подбородок и начала отвечать что-то псевдонаучно-дерзкое. Софья серьёзно выслушала контраргументы, посмеялась:
— Глупая ты. Большинство этих библиотечных мышей в истории ни бельмеса не понимают. Несмотря на докторские степени. Не спорь, Янка. История — вообще наука блядско-мистическая. Каждый её по-своему нагибает-трактует, по-своему переписывает, и чудеса в прошлых столетиях до сих пор происходят. Тут думать надо… Тьфу, спорщица… А хочешь сама в рыцарской шкуре побывать? Что? Да брось! То, что ты сейчас здесь сабелькой махала — туфта всё это. Да потому, что сути не понимаешь ты. И сопляк, что против тебя стоял — квёл, в кости тонок и затыркан воспитанием и хорошими манерами. И вообще не мужчина — он «поли». Ни ярости, ни воли к победе, — тренерша явно не стеснялась стоявшего рядом «кавалера». Она его вообще ни во что не ставила, как будто и не было его, — … ха!? Причём здесь воля к победе? Ну, хорошо, смотри…
Она подхватила со стойки саблю. Резким движением намотала на палец жёлтенькую тесьму и, зажав в кулаке секундомер, неожиданно жёстко уставилась спорщице в глаза. Вдруг бросилась в атаку низким длинным прыжком. С нарушением всех правил, без защитного снаряжения, без сигнала к началу боя…
Красивое, благородное, перекошенное в ярости лицо, горящие безумием глаза, резкий быстрый финт… Яна вскрикнула, выронила фехтовальный шлем, он отлетел, она шарахнулась — вовремя — поворот кисти и секущий удар снизу-вверх мог развалить её от лобка до правого ребра. Если б сабля была настоящая. Спортивный экземпляр мог просто сломать лобковую кость. Блестящий конец сабли проскочил вверх, возле глаза, Софья завизжала и обрушилась на Яну: сверху, снизу, накрест, продольный… Ну и где?… где фехтовальная техника? Куда делась? В лавине яростных быстрых ударов внезапно оказалось совершенно не до фехтовальных изысков. С такой силой не рубили даже по манекенам; ну мы же люди! А если попадёшь нечаянно!? Ладно там, в скандальчике, друг другу по моське натрескать. Но это же — оружие, спортивное, но оружие! Изначально тупой, напичканый электроникой, но — клинок! Через мгновение Яна внезапно поняла, что тренерша её сейчас убьёт. Внутри всё сжалось от испуга и желания убежать. Нет, желание — не то слово: животная паническая потребность удрать, скрыться, избежать смерти. Мелькнула жалкая мысль — упасть, сжаться; не может же убить, подсудное ведь дело! Или может? Ведь правда, рубит так, что убьёт и не вздрогнет. Можно просто отпрыгнуть подальше, отшвырнув саблю, и крикнуть: «Хватит!», но поняла, что не успеет. Клинок Софьи цапнул по скуле, самым кончиком, брызнул веер кровяных капелек, Яна взвыла, зазвенела сталь. Их понесло наискось-поперёк фехтовальных дорожек, распугав — расшвыряв прочих фехтовальщиков. Яна поняла вдруг, что рубится яростно, остервенело. Пятится назад и рубится, отстаивая свою жизнь. Лязгала сталь, каждый удар отзывался звенящей болью в сжимающих эфес пальцах, впервые. Летели искры, глаза Софьи горели кровожадно-радостным огнём, она ликовала, извивалась змеёй, вкладывая вес тела в каждый удар и рубила, атакуя, казалось, сразу со всех сторон. Яна отступала быстрыми пружинистыми шагами, что-то кричала, нанося ответные удары, рука немела, но пела душа, опьянённая древней первобытной жутью. Опасность — вот она! На расстоянии вытянутой руки! Яна остановила её — сама! И играет с ней до одури, до ликования, до счастья!!!
Она оступилась, запнулась пяткой о мягкое покрытие пола, взмахнула руками, выпустила саблю и рухнула навзничь, но успела сгруппироваться и, по инерции перекатившись через спину, оказалась на четвереньках. И обнаружила возле раненой скулы клинок Софьи, вдавивший самым кончиком кожу в ключичной впадине. Яна замерла. Остриё проползло по шее, царапая кожу и, приподняло ей голову, надавив снизу на подбородок.
Софья… улыбалась, задорно, тепло, глаза лучились одобрением и… уважением? Тренерша опустила саблю и, не переставая улыбаться, одобрительно покивала головой:
— Молодец Янка!
Яна покосилась на иззубренный клинок Софьиной сабли, заулыбалась в ответ. С шумом втянула через зубы воздух, приподнялась, вздрогнула всем телом и опустилась на задницу. Её потряхивало изнутри, скулу жгло, она провела ладонями по ногам, гоняя стаи крупных мурашек, снова зашипела кошкой и опять вздрогнула. Не покидала какая-то странная эйфория. Софья засмеялась:
— Встань, хорош зад мозолить…