Была ль красотка под луной,
Что ярче и милей одета
Самой Природы в час любой!
Взгляни, как радугой цветной
Ее сверкают туалеты.
Как будто в зимний день весна
Божественной скульптурой белой,
Чеканкою заиндевелой
Творцом незримым создана.
Резвитесь в солнечном сиянье,
Синицы, сойки, корольки!
Смерть не расставит вам силки
Средь отблесков зеркальных граней.
Была ль красотка под луной,
Что ярче и милей одета
Самой Природы в час любой!
Взгляни, как радугой цветной
Ее сверкают туалеты.
Красавица, я расцветил
Сверканьем радужных камений
Тоску унылых сновидений;
Вы мне простите этот пыл!
Ведь только запоет в экстазе
Моя душа, так жди дождей;
Поэзия моя, скорей
Лети на небо прочь от грязи!
Была ль красотка под луной,
Что ярче и милей одета
Самой Природы в час любой!
Взгляни, как радугой цветной
Ее сверкают туалеты.
Посвящается Беранже
Перевод Г. Федорова
На мотив «Старого капрала»
Наш Беранже — старейшина меж нами,
Ему мы все должны воздать почет.
Не восхищался кто его стихами?
Их тридцать лет вся Франция поет.
Дарован ею славному поэту
Венок из роз, плюща и чабреца,
Античный лавр вплетен в награду эту.
Друзья, прославим старого певца!
В громах и бурях шло поэта детство:
Тогда была Бастилия взята,
В его стихах бесценное наследство —
Тех грозных лет святая правота.
Борьба со злом живучим им воспета,
Его разил он с яростью бойца.
Его талант не знал авторитета.
Друзья, прославим старого певца!
Оплакал он родной страны невзгоды,
Наполеона скорбную судьбу,
Напомнил всем блистательные годы
Того, кто спит последним сном в гробу.
А в наши дни в безмолвии суровом,
Когда кругом горланят без конца,
Поэт клеймит безмолвием, как словом.{258}
Друзья, прославим старого певца!
Портного внук, он вас громил, вельможи.
Трещали вы по всем по вашим швам.
Судейские, и вам досталось тоже,
Бесстрашно он в лицо смеялся вам.
Мы помним все о том позорном деле —
Как вы травили славного творца:
За песни вы судить его посмели!
Друзья, прославим старого певца!
Он заклеймил Тартюфа и Базиля,
По их словам, тяжка его вина:
Сама религия, — они твердили, —
В его стихах была оскорблена.
Всю мишуру — распятья, четки, мощи,
Весь этот хлам он смел с ее лица,
Без них она куда ясней и проще.
Друзья, прославим старого певца!
Мы любим добродушие поэта,
Нам будет вечно этот облик мил,
Его подруга хороша, Лизетта,
Как живо он ее изобразил!
В кругу друзей приветлив, ясен, кроток,
Воспел за кружкой доброго винца
Он Францию, народ ее, красоток.
Друзья, прославим старого певца!
Безумца мудрого{259} счастливый жребий
В сияние грядущего вознес.
Предвидел он — заря пылает в небе,
Иссяк источник наших горьких слез.
Его б могли в свой круг принять как брата
Мечтатели, чьи пламенны сердца,
Чьи имена храним в душе мы свято.
Друзья, прославим старого певца!
Песня пильщиков
Перевод В. Портнова
Сойдемся, балагуря,
И каждый будет сыт;
У нас такая тюря,
Что ложка в ней стоит.
Осадим тюрю эту
Винцом — и нам пора:
Мы, что ни день, к рассвету
Выходим со двора.
Я пильщик-работяга,
Пила со мной навек, —
Бедняк, но не бродяга,
Рабочий человек.
Мы фартуки наденем —
И тотчас к топору.
Сумей одним движеньем
С бревна содрать кору!
Смотри работай точно,
Топор, как нож, остер…
Расставишь ноги прочно —
И вниз пошел топор.
Я пильщик-работяга,
Пила со мной навек, —
Бедняк, но не бродяга,
Рабочий человек.
Обрубишь сучья прытко —
И где пройти пиле,
Суровой красной ниткой
Наметишь на стволе.
Чтобы снести и ровно
Сложить подобный лес,
Натрудишь спину, словно
Битюг-тяжеловес.
Я пильщик-работяга,
Пила со мной навек, —
Бедняк, но не бродяга,
Рабочий человек.
Топор оставить можно:
Пила вступает в строй.
Легко с такой надежной,
Наточенной пилой.
Чтоб жить нам с нею дружно,
Чтоб зубьям не стареть,
Ее направить нужно
И салом натереть.
Я пильщик-работяга,
Пила со мной навек, —
Бедняк, но не бродяга,
Рабочий человек.
Обычно пилят двое —
Кто сверху, кто внизу.
Бревно — что отлитое;
Грызу его, грызу…
Глядит, как с эшафота,
Вверху один из нас.
Что ж, такова работа,
И, право, в добрый час!
Я пильщик-работяга,
Пила со мной навек, —
Бедняк, но не бродяга,
Рабочий человек.
Вот так весь день простой-ка,
Води назад-вперед!
Пила поет, как сойка,
Нескладно, но поет.
Сосну и дуб мы пилим, —
Не станем в баре лезть,
Не хвалимся обильем,
Но заработок есть.
Я пильщик-работяга,
Пила со мной навек, —
Бедняк, но не бродяга,
Рабочий человек.
Наш труд, простой и древний,
Прокормит нас вполне.
Что сбережем — в деревню,
Детишкам и жене.
Наш брат — негордый малый,
Довольствуется он
Штанами, что соткала
Зимою Жаннеттон.
Я пильщик-работяга,
Пила со мной навек, —
Бедняк, но не бродяга,
Рабочий человек.