— Значит, исполнитель желаний… — Нара перевела взгляд на Хазариса, а тот слегка улыбнулся одной половиной пасти:
— Догадаться о желании, чтобы Перцептрон у тебя не украли, тебе ума не хватило.
Ланра только еле заметно повела бровью, когда Хазарис отвернулся от неё ко двери и открыл вход в башню — электронный замок там будто бы не существовал. Нара же присвистнула, заметив такую демонстрацию силы.
— Никогда бы не подумала, что буду работать вместе с Когтем Владычицы… — прошептала она с трепетом в голосе.
— А чем он особенный? — поинтересовался у неё Вилмир, пропуская Ланра и Хазариса первыми, а затем уже и Нару вслед за ними. Энн’ниррка с явной гордостью хмыкнула и подняла указательный палец вверх:
— Коготь Владычицы — один из ближнего окружения нашей Правительницы. Исполнитель Её воли и живая легенда нирров. Мне в монастыре только лишь несколько раз рассказывали про него и то, на что Коготь Владычицы способен, но реально про его личность мало кому известно… и я не уверена, что стоит рассказывать.
Лазурная опасливо глянула на спину драконида, который, судя по всему, даже не обратил внимания на слова своей подчинённой. Однако монахиня вряд ли сомневалась в том, что ему было безразлично, что говорят за спиной, а потому прикусила язык.
Шеат и Ренара зашли последними в башню, и перед ними предстало большое помещение с каменными стенами. В центре располагалась винтовая лестница, ведущая на этажи выше, а на стенах были развешаны картины с природными пейзажами.
— Не думала, что твой отец любит природу, — подметила лазурная, засматриваясь на картины. Вилмир же в ответ тяжело вздохнул.
— Он был лишён всего этого, пока мы находились в бункере. Неудивительно, что, возможно, он подсознательно скучал по всему, что было на поверхности, — пояснил он, предполагая. Нара же почесала свою шею, задумавшись.
— А что следует ожидать от разговора с ним? И зачем ему Перцептрон? Вряд ли сюда без причины доставили этот артефакт, — поинтересовалась лазурная в свою очередь.
— Он хочет исцелить землю в низинах, — догадалась Шеат. — Изгнать заражение первоматерии и первичного вакуума. Он поэтому и отдавал чинилку с такой неохотой, потому что использовал её против Хаоса.
— Благородно, — заметила Нара с некоторой гордостью, — нет более достойной воли, как бороться с Падшими.
Вилмир лишь пожал плечами. А затем обернулся на Хазариса и Ланру, открывая дверь на верхний этаж:
— А вы им так же мудро воспользуетесь?
— Решим, — лаконично ответил драконид, даже не заметив словно дарканца. И по итогу они все оказались в просторном помещении.
Лаборатория Эвервея не походила на дорогие лаборатории ардинцев — обстановка там была простой, без белых пластиковых поверхностей и блестящего хрома. Только дерево, камень и матовый металл. У стен стояли стеллажи, шкафы и столы с книгами, приборами и запчастями, ещё один ряд устройств был установлен по центру — именно там Эвервей и Небетхет склонялись над коробкой со множеством рычажков, ползунков и крутящихся регуляторов, парившей в когте над поверхностью стола.
И именно в такой обстановке вся разношёрстная компания застала провернувших похищение важного артефакта. Некоторое время они изучали его, не обращая на ворвавшихся никакого внимания, и лишь затем Эвервей повернул голову к ним.
— Вы опоздали, — коротко заявил он, и лишь затем заметил своего сына среди преследователей, обратившись теперь только к нему. — Вилмир? Птенец решил вернуться в родное гнездо?
Вилмир ответить не успел. У Альда реакция сработала лучше всего — он ринулся к Перцептрону, перескакивая через стойку, и так и застыл в прыжке, зависнув над столешницей примерно так же, как парил над другим столом Перцептрон, только не вращался, а еле заметно парил в сторону прерванного движения — или это просто был обман зрения из-за стремительной позы?
— Опоздать не может тот, кто сам определяет законы время, — Хазарис произнёс самодовольно, не рассчитывая, что его кто-нибудь услышит. Воздух вокруг него завибрировал, повинуясь воле драконида, а сам он вытянул вперёд лапу, и Перцептрон сам мгновенно переместился в его ладони. Следующим же действием служитель Владычицы собрался исчезнуть из лаборатории, но, оказывается, действовать вне законов физики мог не он один.