— Останови тут, пожалуйста, — прошу я сидящего спереди Дерека.
Помощник отца медленно кивает, оглядывая парковку перед больницей в поисках места.
Тёмный седан останавливается, и я выхожу.
— Мисс Уильямс, — обращается он ко мне. — У вас вылет через три часа. Ваш отец сказал…
— Я знаю, что он сказал, — морщу лоб я. — Ничего, не опоздаем. Я быстро.
Не дожидаясь дальнейших недовольств, выхожу из машины. В конце концов, у меня тоже есть своё мнение, и я хочу, чтобы с ним считались.
Сегодня утром я узнала, в какую больницу доставили пострадавшего в том ДТП мужчину. Не могла уехать в Париж, не повидав его. Мне нужно удостовериться, что человек, которого я сбила, пришёл в сознание и идёт на поправку. Скорее всего, ему понадобится какая-то помощь… Возможно, финансовая. Конечно, доступа к моему трастовому фонду до окончания колледжа у меня нет, но всё же… Живя во Франции мне удалось скопить некоторую сумму, и теперь мне хочется хоть как-то загладить вину перед тем бродягой…
В киоске на первом этаже больницы я покупаю открытку, на которой изображён милый котик. «Поправляйся скорее» — написано на развороте. Не зная, что ещё купить, я выбираю скромный букет жёлтых ирисов. Выглядят вполне жизнеутверждающе.
Поднимаюсь на лифте в отделение реанимации.
На входе — пост мед. сестры. Я уже хочу пройти дальше, как меня останавливают:
— Эй, мисс! — окликает медсестра, сидящая за стойкой. — Вы куда?
Оборачиваюсь.
— Вчера ночью к вам поступил пострадавший с ДТП мужчина… — негромко начинаю я, подходя ближе. — Я бы хотела его увидеть.
— Вход в это отделение положен только родственникам и друзьям, — говорит усталая на вид чёрная женщина.
— Я и есть его друг… — вру в ответ. — Можно мне пройти.
— Хорошо. Как зовут этого человека?
Тяжело вздыхаю. Чёрт… я ведь даже не знаю его имени…
— Послушайте, — наклоняюсь и понижаю голос. — Быть может, его зовут Бенджамин? — я незаметно вытаскиваю из кошелька стодолларовую купюру с изображением Бенджамина Франклина. — Что скажете?
Женщина не проявляет никакого интереса.
— Вы пытаетесь меня подкупить? — хмуро интересуется она.
— Ну… — нерешительно мнусь я. Никогда раньше я не делала ничего подобного. — Нет… просто…
— Послушайте, девушка, — медсестра становится ещё более суровой. — Я своей работой дорожу, так что взяток не беру. Спрячьте ваши деньги, пока я не позвала охрану!
Щёки становятся пунцовыми от стыда. Я убираю банкноту и решаю попробовать иную тактику. Сказать ей правду.
— Это я сбила того человека! — быстро выдаю ей я. — Меня мучает совесть, и я хотела бы его увидеть, чтобы… чтобы… поговорить! Мне очень надо! Правда! Я уезжаю из страны и мне надо…
— Я поняла, — прерывает мою тираду работница больницы. — Вам очень надо! — она устало вздыхает, глядя на часы. — Послушайте, девушка… я бы хотела облегчить муки вашей совести, но…
Внезапно она прерывается и смотрит мне за спину. Выражение её лица меняется, на нём появляется сочувствие. Я тоже оборачиваюсь…
И сердце обрывается, уходя в пятки.
За моей спиной стоит Вейн…
Забываю, как дышать… Боже! А что он тут делает?!
— Спасибо, Софи, — обращается он к медсестре.
— Надеюсь, вы нашли то, что искали, — печально говорит она. — Очень жаль вашего отца…
— Да-да… — кивает Вейн, а сам уже берёт меня за локоть и напористо тащит вперёд по коридору — обратно к лифтам.
Медсестра провожает нас удивлённым взглядом.
А я… я просто не понимаю, какого хрена происходит?! Тут лежит отец Вейна, или…
— Да отпусти ты меня! — резко вырываю руку из его стальной хватки.
Кожа в том месте, где сжимались его сильные пальцы начинает гореть.
— Ты что тут делаешь?
— А ты что тут забыла?
Мы говорим одновременно, глядя друг на друга с нескрываемой неприязнью. Ну, я по крайней мере, смотрю на него именно так!
— Я первый спросил! — Вейн прищуривается. Сегодня глаза у него уже не такие красные. Видимо, сегодня он трезвый.
— Я пришла к тому мужчине, — буркаю в ответ. — А ты?
— Я тоже, — он отступает от меня на целый шаг. Неужели я ему настолько неприятна, что он даже стоять рядом со мной не может?
— Но та мед. сестра… — с подозрением говорю, опуская букет. — Она же сказала, что ты к отцу приходил.
— Ну да, — фыркает он. — А как иначе бы меня туда пустили?
Я закатываю глаза. Конечно! Как я могла забыть? Вейн всегда добивается желаемого путём лжи!
— Ну и как он? — спрашиваю я, стараясь на него не смотреть.
Вейн хлопает ладонью по кнопке вызова лифта.
— Нормально, — он тоже избегает моего взгляда. Смотрит куда угодно, но не мне в глаза. — Его выписали.
— Как выписали? — округляю глаза я. — Он же ещё вчера утром без сознания был… Не могли они его так быстро…
— Выписали, Карен, ясно?! — он почему-то начинает раздражаться. — Выписали после того, как он ушёл. Самолично.
— Но… — всё ещё пытаюсь добраться до истины я. — Как же так?
— Он очнулся. Оказалось, что повреждений почти не было. Он просто был мертвецки пьян. Оклемался и ушёл. Теперь всё понятно?
Я ошалело киваю, вспоминая тот неприятный звук, с которым его тело ударилось он наше лобовое стекло. Надо же… Неужели так бывает?
— Надо бы его найти… — тихо говорю я. — Вдруг…
— Ты теперь и его сталкерить будешь? — в голосе Вейна сквозит неприятная усмешка.
Вскидываю на него взгляд. Длинные волосы небрежно откинуты назад. Кожаная куртка наброшена на левое плечо. Он кажется таким спокойным. Холодным. Совершенно непрошибаемый…
— Что? — не веря своим словам переспрашиваю я. Дурацкие, жалкие слёзы начинают снова жечь глаза. Не могу поверить… Просто не могу поверить… Он и правда сейчас насмехается над моей влюблённостью в него?
— Шучу, Перчинка, — легкомысленно отвечает он, лениво доставая сигареты. Кладёт одну из них в рот и не удостаивает при этом меня и взглядом. — Ты чего такая напряжённая, а? Раньше ты над моими шутками хихикала. Неужели я теряю былую хватку?
Я не знаю, чего сейчас мне хочется больше! Разреветься или врезать ему?!
Двери лифта открываются, и я спешу зайти внутрь. А Вейн… он остаётся стоять на месте.
Я вопросительно смотрю на него… Он со мной не поедет?
— Поеду на следующем, — всё с той же противной усмешкой отвечает на мой невысказанный вопрос он. — Не хочу искушать… — двери уже начинают закрываться, и он, наконец, смотрит на меня. Смотрит так пронзительно. Прямо в глаза. Его лицо снова становится серьёзным, и она добавляет: — Не хочу искушать тебя.
Его чувственные губы снова кривятся, и двери лифта захлопываются, а я… остаюсь одна.
Ноющая рана в груди начинает пульсировать с новой силой.
Закрываю глаза и прислоняюсь спиной к прохладной металлической стене лифта. Его жестокие слова — последний гвоздь в гроб моей гордости. Никогда в жизни я не чувствовала себя так… Униженной… ненужной… глупой… Мне хочется выть. Выть в голос от несправедливости этого мира… И больше никогда не хочется влюбляться.
Вейн сжёг меня. Спалил изнутри. Теперь там, где раньше были надежды и любовь к жизни — лишь покрытая пеплом бесчувственная оболочка. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь почувствовать всё то, что было раньше вновь. Смогу ли исцелиться?
Не знаю, зачем он преподал мне этот жестокий урок. Быть может, он даже не понимает, насколько больно мне сделал? Наверное, у этого человека вообще нет никаких чувств…
Но я знаю, что бумеранг существует. Сделанное зло всегда возвращается, нанося стократный урон. И я мысленно посылаю ему этот бумеранг. Собираю всю свою горечь и боль и бросаю её в его насмешливое лицо. Хочу, чтобы однажды ему было также больно. Больно так, что невозможно дышать… Больно, как мне сейчас!