– Границ нет, есть только видимость ограничений. – Ласково прошептал на прощание голос.
Я понял. Получилось. Я открыл глаза… О том что произошло там, за пределами корабля я не говорил. Все списалось на ядовитые пары атмосферы. Мы ещё не готовы. Время придет и для этих тайн, но не сейчас. Покидая поверхность, капитан сделал запись в судовом журнале:
«Необитаемая, безжизненная, опасная планета не пригодная для освоения!»
ВОПРЕКИ
Ветер гипнотически колыхал водную гладь в углублении асфальта, поглощающей размытый серой россыпью облаков солнечный блин. За рябью воды наблюдали темно-синие Мариинские впадины глаз, в которых уже сутки царили бермудские бури. Демоны внутри жаждали пищи. Дали сознания манили погрузиться в студенистое болото воспоминаний.
Через просветы стальных облаков пробивались скудные жалящие теплом лучи апрельского солнца. Весна вступила в свои права, но кое-где ещё психовала зима, снежные аномалии покрывали холодным одеялом, дороги и дома, а затем так же быстро исчезали. По утрам роса, скатываясь в округлые слезинки застывала на едва пробившейся траве. Пограничное состояние было и в её душе.
Чувства и эмоции – стержень движения, тянущие вперёд, даже если там тупик. Природа подсознания всегда берёт своё. А где истоки?
Цель – наполняет жизнь смыслом, а поступки красками. Выбор меняющий сознание, рисует очертания новых граней реальности.
Мой выбор – жизнь! Его я делала уже два раза. Первый – при рождении, больше инстинктивно чем сознательно. Восьмимесячные щипцовые дети с патологией сердца в СССР редко выживали – но это был мой выбор, диктуемый врождёнными инстинктами.
Второй раз выбрать жизнь было гораздо труднее. Двенадцать лет возраст призмы розовых очков, прекрасных красок загадочного манящего мира о котором не знаешь и половины. Первая любовь, первые горькие слёзы разочарования, камень предательства в сердце, пора освобождения от скорлупы, в которой лишь мельком вкушались горькие воды из чаши жизни.
После неудачного падения пробились пряди первых седых волос. В финале соревнований закончилась многообещающая спортивная карьера, к которой уверенно шагала долгих семь лет. Оковы собственного тела сковали душу и мысли укутав в тугой кокон. Тонкая нить костного мозга единственная надежда, связывающая голову с неподвижным телом. В начале нулевых это звучало как приговор. Мама сожгла все ненавистные грамоты, в костре полыхали ленты медалей, огонь пощадил только память. От кандидата в мастера спорта осталось лишь бесчувственное тело. Но я выбрала жизнь, уже сознательно, но не ту что прочили. Истинная жизнь в движении, а без него – меня ждала медленная мучительная смерть разума в оковах тела. Юношеский максимализм и воля к победе годами вычеканенная на матах спортивной школы, вопреки пороку сердца, не позволяла сдаваться пусть даже наперекор всем прогнозам и тихим тайным слезам родных.
Три месяца ощущений Чупа-чупса, и побег из-под власти страшного сна от падения на неподвижное тело онемевшей руки. Помню, как боролась за каждое движение, за каждый жест. То, что произошло потом можно считать чудом или божьим промыслом, но в глубине души двенадцатилетним умом я знала истинную цену новым неуверенным шагам в жизнь без спорта.
Возвращалась в зал, терзая душу, перебирала ступени не решаясь войти, вглядывалась в окна, ловя каждый звук, доносящийся из открытого окна. А когда набиралась мужества, сидела на лавочке, наблюдала, прекрасно понимая, чем может обернуться возвращение на мат. Тогда я не сдалась и не проиграла, я просто выбрала жизнь.
Сейчас, вглядываясь в тревожную рябь воды сжав в руке лист А4 кричащий страшными терминами, чувствуя спиной холод кирпича четырехэтажной поликлинике, я вновь выбираю жизнь, но уже не свою. Мой мальчик родится: скажет первое слово, сделает первый уверенный шаг в жизнь, научится читать, пойдёт в школу, в институт, женится, у меня появятся внуки. Он будет жить, пусть даже я и не смогу увидеть его, подержать на руках, прижать к себе. Мой выбор – его жизнь, цена не пугает, за всё приходится платить.
Листы обрывками разлетелись гонимые ветром, покрыв мутную гладь. Она скрылась за углом холодного красного кирпича, оставив позади фразу на обрывке листа А4 «исключено, по медицинским показаниям» в третий раз за двадцать с небольшим хвостом, плюнув в лицо судьбе выбрала жизнь.
Через год он сделал первый шаг, ему было семь месяцев, в десять – заговорил. В год сам пересказывал стихи, в четыре бегло читал. А едва исполнилось шесть с огромным портфелем наперевес за руку с мамой и папой впервые зашагал в школу. Малыш – родившейся на 4200 вопреки всем выбрал жизнь.