Даледжем, или «Джем», как, казалось, единодушно называли его другие адипанские видящие, похоже, сделал Ревика своего рода любимым проектом.
Он почти не разговаривал с Ревиком. Он также избавился от худших проявлений своего пристального взгляда. Он не называл себя каким-либо телохранителем… он просто держался рядом с Ревиком и, казалось, почти постоянно прикрывал его своим светом.
Он даже защищал его от других видящих из их группы Адипана.
Обычно это могло бы раздражать Ревика.
Однако прямо сейчас, учитывая все обстоятельства, Ревик в основном испытывал облегчение. Он подозревал, что что-то в том, как aleimi другого видящего обволакивал и удерживал его, в любом случае мешал ему возражать против этого. Он чувствовал там желание защитить и не мог не оценить это, даже если Даледжем был для него незнакомцем.
Может быть, он просто слишком долго не ощущал такого тепла.
Может, отсутствие этого делало его глупым.
В любом случае, он позволил сопровождать себя, даже если это делало его несколько слепым.
Он почти не разговаривал. Он говорил с Даледжемом ещё меньше, чем Даледжем с ним, и в основном просто слушал брата Балидора. Тем не менее, он следовал за ними обоими, куда бы они ни вели его. К тому времени, как они поднялись на борт того первого самолёта, он уже начал следовать за ними, даже когда они не просили его сделать это с помощью своих светов.
В аэропорту Кабула Ревик чувствовал себя так, словно попал в какую-то альтернативную реальность.
Он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя таким чужим или настолько не в своей тарелке.
В тот момент, когда он вышел из джипа, звуки оглушили его.
Его свет ощутил эту волну множества присутствий, похожую на натиск атаки, как будто он вышел в самый разгар бунта. Это был всего лишь обычный человеческий город, в обычный человеческий день, но это казалось зоной военных действий. Что-то в столкновении светов, звуков, присутствий и других физических раздражителей показалось ему жестоким. Он полностью потерялся в этом хаосе, ошеломлённый им.
Объем всего происходящего потряс Ревика.
Жёсткость света, интенсивность эмоций.
Громкость их мыслей.
Такое чувство, словно кто-то без предупреждения повернул переключатель на радио, нарушив тишину, которую Ревик заметил только по её отсутствию.
Ревик стоял посреди улицы, как какой-то путешественник во времени из другого мира. Он вздрагивал от гудков, криков пешеходов на рынках, на тротуарах и перед стоянками такси в аэропорту. Он пригибался и вздрагивал от лая собак, музыки, доносящейся из магазинчиков под открытым небом, прилавков раздачи еды, работающих возле больших магазинов, изображений и текста, мелькающих перед ним.
Ему казалось, что у него может случиться сердечный приступ.
Ему казалось, что в любую минуту в него могут выстрелить.
Контакт со столькими разумами перегрузил его зрение видящего, ослепив его.
Он изо всех сил старался фильтровать, экранировать и контролировать скорость и объем получаемых данных.
Однако он чувствовал и слышал их повсюду вокруг себя… не только в его свете, бормочущими на краю его сознания, но и настолько осязаемо, когда они были физически близко к нему, как будто он мог видеть их мысли своими физическими глазами, надвигающиеся на него, как атака.
Как только он оказался достаточно близко, чтобы некоторые из этих людей действительно начали заговаривать с ним, чего-то от него желая, пытаясь что-то ему продать, Ревик фактически спрятался за спины других видящих, чувствуя некоторое смущение из-за этого, но ничего не в силах с собой поделать.
К их чести, видящие сомкнули вокруг него ряды.
Впервые он почувствовал со стороны многих из них настоящее понимание и больше сострадания (и удивления, в некоторых случаях), чем насмешек, что стало облегчением.
Тем не менее, это было трудно перенести.
Разносчики и зазывалы набросились на них, как только они вышли на холодный воздух.
Ревик обнаружил, что смотрит вверх и вниз по пыльным улицам, теряясь в огромном количестве тел, лиц и умов, животных и раздражителей.
Честно говоря, это было похоже на употребление ЛСД.
Впервые с тех пор, как он покинул Шулеров, он чувствовал себя чёртовски обдолбанным.
Если бы не окружавшие его света, особенно света Даледжема и Балидора, он был почти уверен, что у него случилась бы полномасштабная паническая атака. Им, вероятно, пришлось бы повалить его на пол, вколоть какой-нибудь животный транквилизатор.