Он до сих пор почти ничего не видел в его свете.
Он сильно подозревал, что мог видеть только то, что мужчина специально хотел ему показать. Даже те фрагменты, которые Ревику удавалось разглядеть, он улавливал с трудом, что заставляло его сомневаться, не было ли всё это просто ещё одним слоем маскировки.
У него были структуры, у этого видящего, но Ревик понятия не имел о масштабах этих структур.
Как правило, это означало, что у него их было чертовски много.
— Кто вы? — потребовал он прямо.
Трое видящих переглянулись, словно подавляя улыбки.
И всё же, каким-то образом, у Ревика возникло ощущение, что, по крайней мере, двое мужчин-видящих почувствовали облегчение от того, что увидели в нём. Что-то в их лицах и светах намекало на это облегчение, как будто они готовились увидеть что-то другое, когда Ревик вошёл в эту дверь.
Тот мужчина-видящий, что не был лидером, улыбнулся ему.
Он выглядел моложе своего командира, может быть, на целых сто лет.
Его светло-зелёные глаза — эти радужки, окружённые бледно-фиолетовым и излучающие люминесцентное сияние — улыбались ещё теплее, чем его губы.
Что-то в этих глазах ослабило более глубинное напряжение в груди Ревика.
Мужчина-видящий был почти сверхъестественно красив, что также обезоруживало.
Затем другой голос заставил его перевести взгляд в сторону.
— Ты Дигойз Ревик? — спросила женщина.
Ее голос был резким, образованным.
Только тогда Ревик осознал, что избегал смотреть на неё.
У неё были длинные тёмные волосы, которые она заплела в замысловатую косу — прическа разведчика, если таковая вообще существовала. Почти не контролируя себя, он поймал себя на том, что оглядывает её тело под бронежилетом и рубашкой, отмечая, что она высокая, разглядывая её высокие скулы, узкую талию, длинные ноги.
Дольше всего его взгляд задержался на её миндалевидных глазах, радужки которых представляли собой странную смесь светло-карих и зелёных тонов с жёлтыми вкраплениями и чем-то почти серебристым.
Эти глаза были ошеломляющими, от них трудно было отвести взгляд.
Почувствовав, что она заметила его пристальный взгляд, возможно, даже почувствовав её реакцию, стоящую за этим, Ревик сглотнул, крепко скрестив руки на груди, затем снова посмотрел на мужчину средних лет, сидевшего в центре троицы.
Он подумывал ничего не говорить.
Потом он понял, что не может.
Он не мог ничего не сказать.
— Возможно, ты не в моём вкусе, брат, — категорично сказал он сероглазому мужчине, странно похожему на человека. — Хотя, честно говоря, прямо сейчас это спорное утверждение…
Зеленоглазый мужчина издал смешок, улыбаясь сероглазому.
Ревик переводил взгляд с одного на другого, и его челюсти напряглись. Он указал на женщину одной рукой, не глядя на неё.
— …Она определённо в моём вкусе. Ей обязательно здесь находиться?
Воцарилась тишина.
— Я серьёзно, — сказал Ревик. — Я не хочу, чтобы она была здесь.
Женщина тихонько щёлкнула, что-то бормоча себе под нос на языке, которого Ревик не знал.
Когда он посмотрел на неё в упор, почти вопреки своему желанию, она покачала головой, затем щёлкнула громче, нахмурившись.
— Ты вряд ли в моём вкусе, малец, — пробормотала она на прекси.
То, что она говорила на том же языке, что и он, означало, что она явно хотела донести эти слова до его ушей.
— Тогда считай это одолжением, — парировал он откровенно враждебным тоном.
— Может быть, мне не нужны от тебя никакие «одолжения»… Шулер.
— Тогда эта встреча окончена, — отрезал Ревик. — Убирайтесь к чёрту из моей комнаты. Сейчас же. Все вы.
Сероглазый видящий поднял руку в мирном жесте.
Ревик повернул голову.
Сделав это, он понял, что эти светло-серые глаза ни на секунду не отрывались от его лица. Он никогда не видел, чтобы эти глаза теряли фокус… и всё же у него отчётливо сложилось впечатление, что его сканируют, и что сканирование исходило от сероглазого мужчины.
Ревик не мог точно почувствовать это сканирование, не говоря уже о том, чтобы уловить какие-либо детали того, что искал другой, но данное впечатление не рассеивалось.
Если этот видящий мог так хорошо скрывать сканирование — если он мог не выдавать это глазами, когда смотрел прямо на свою цель — он действительно хорош.
Даже слишком хорош.
Эта мысль нервировала Ревика, даже когда он начал осознавать, как мало ему приходилось защищаться от подобных вещей здесь. С тех пор как он перестал работать на Шулеров, большая часть его усилий направлялась на противоположное. Они пытались заставить его открыть свой свет, довериться другим видящим, ослабить бдительность — вещи, которые настолько противоречили предыдущей подготовке и инстинктам Ревика, что было почти смешно.