Казалось, они забыли о моем существовании, а когда вспомнили, то были раздосадованы тем обстоятельством, что придется вести беседу с человеком, который осмелился предстать перед ними без галстука.
Но когда разговор начался наконец по существу, стало ясно, что не так уж они одинаковы, многое их разделяет.
— Господин Лекарский, — сказал я, — как вы понимаете, после всего случившегося с Лехой я не могу вам доверять полностью.
При этом я покосился на Вадика, который слегка от этих слов поморщился.
— Надо ли напоминать, что я имею в виду? — спросил я Лекарского.
— Вы говорите о гибели Лехи, случившейся после вашей с ним драки? — небрежно поинтересовался Аркадий Валерьянович.
— Я хочу быть уверен, что наш разговор вами не записывается, — официально заявил я. — И вам лучше сказать сразу: вы сейчас делаете такую запись или нет?
Вадик, на которого коротко, в поисках сочувствия, взглянул Лекарский, нервно вздохнул, что могло означать лишь одно — он тоже не в восторге от моей прямолинейности.
— А если я вам скажу «нет», вы будете меня обыскивать? — спросил Аркадий Валерьянович улыбаясь.
Вадик повернулся ко мне и, уже не скрывая досады, выразительно посмотрел на меня. Но я уже не мог остановиться. Я был почти уверен в своей правоте.
— Для этого мне пришлось бы вернуться туда, откуда я пришел, и пригласить понятых, — сказал я. — Просто перед встречей с вами я запасся прибором, который безошибочно реагирует на работу записывающего устройства. Он при мне. Однако мне пока не хотелось бы его применять. Надеюсь, что мы с вами и без него разберемся.
Конечно, я здорово рисковал, блефуя таким образом. Никакого прибора у меня с собой не было. И я не вполне был уверен, что таковой вообще существует в природе. Что-то слыхал о каких-то пробных разработках в этой области, а вдруг его еще нет? Но по изменившемуся выражению холеного лица Аркадия Валерьяновича я понял, что попал в точку. На нашу встречу он пришел не простачком. Иначе и быть не могло. Наверняка сам предложил хозяину записать разговор, поскольку тот не очень ему доверял. Мол, эти интеллигенты всегда между собой договорятся. Вадик удивленно переводил взгляд с него на меня. Аркадий Валерьянович не смотрел ни на одного из нас. Молча отколол большую красивую булавку от своего клубного галстука и положил на стол.
— Но уже произведенную запись придется стереть, — сказал я ему, разглядывая устройство. — Вы знаете, как это сделать?
Он пожал плечами, по-прежнему ни на кого не глядя. По его отрешенному виду нельзя было понять, как он относится к своему проколу — очень переживает или нет. Вадик, присвистнув, покачал головой.
Я вертел булавку и так и этак. Булавочка стоила, наверное, как хороший «мерседес». Если не больше.
— Мне нужна сильная лупа, — сказал я Вадику. — Иголка тоже.
Он с готовностью стал рыться в столе хозяина кабинета. Я чувствовал себя победителем — проницательным, бывалым человеком. Что касается Аркадия Валерьяновича, то он смотрел на меня с возрастающей надеждой. Вдруг помогу ему в той опасной ситуации, в которой он оказался?
Через несколько минут я нашел то, что меня интересовало. С помощью компьютера стер запись на миниатюрном диске устройства. Аркадий Валерьянович был потрясен. А я раздумывал, каким образом из этой ситуации можно выжать, выторговать побольше.
— Давайте по порядку, — сказал я. — Разберемся сначала с тем, что мне и моей девушке угрожает. А уж потом поговорим о гонораре.
— Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы я теперь работал на вас? — спросил Аркадий Валерьянович.
— Вы мне еще не ответили, — нетерпеливо сказал я.
— Я просто хочу быть последовательным, — сказал он. — Вы раньше спрашивали меня, как я попал в эту компанию, не так ли? Или вас это больше не интересует?
— Ну почему, — пожал я плечами. — Наверняка точно так же, как должен был попасть я. С помощью шантажа и угроз. Тот же сценарий. Проверенный и обкатанный, в том числе на вас.
— Так, да не совсем, — вздохнул он. — Баха я уважаю. Поверьте, его есть за что уважать. Он мне здорово помог, причем бескорыстно, в моем собственном бизнесе. Хотя в чем-то вы правы. У меня двое детей. Однажды их похитили. И Бах всеми силами способствовал их освобождению, когда меня уже предупредили, что я потеряю их безвозвратно. А что было делать? К органам обращаться абсолютно бесполезно… Я отнюдь не трус, просто был уверен, что там мне не смогут помочь. И вот тогда по своей воле я оказался в его команде. Я считаюсь крупным бизнесменом, являюсь членом правления нескольких банков, которые находятся под его патронажем. Всех интересует моя респектабельность и мои связи для выполнения некоторых деликатных заданий.
— Что обо мне у вас знают? — спросил я.
— Почти все. Бах не теряет надежды, что вы примете участие в защите его сына. Прежний адвокат, ныне покойный господин Колеров, ознакомил его с делом, и он уверен, что там есть сомнительные моменты… Например, показания потерпевшей. В протоколе ее допроса записано, что Игорь Бахметьев участвовал в этом деле…
— Что столь же однозначно подтверждает экспертиза, — напомнил я.
— …Но теперь она говорит, что в этом не совсем уверена, — закончил Лекарский.
— Еще я слышал, что свидетели запуганы и отказываются от своих показаний, — добавил я. — Возможно, вы потерпевшую тоже запугали. Но это мое предположение. Баху пока об этом не докладывайте.
— Слушаюсь… — улыбнулся Лекарский. — Как видите, я почти стал вашим агентом.
— Двойным агентом, — сказал я. — Но вы так и не ответили, что у вас знают обо мне и моей девушке?
— Можете считать, что все. Например то, что вы с ней разъезжаетесь по разным адресам. Они уже знают, где ваши нынешние квартиры, одна, кажется, у Павелецкого, а также номера ваших новых телефонов. И смеются над вашими потугами их запутать. Хотя отдают должное той оперативности, с которой вам удалось разделаться с обвинением вас в убийстве этого несчастного Лехи. При этом хочу вас заверить — никакого отношения мы к этому не имеем. Наверняка это сделали наши оппоненты.