— Клевая у вас машина, — сказал я вслух. — Только тесная какая-то стала, вам не кажется? Явно один из нас здесь лишний. Я так думаю, что это ты, — сказал я Лехе. — У тебя, вижу, противоположное мнение. Ну так надо разобраться. Остановимся, хоть я и опаздываю, выйдем, поговорим. Потом один из нас снова сюда вернется, а другой не сможет, поскольку будет отдыхать лежа. А отдохнув, поедет дальше общественным транспортом.
С ними только так надо разговаривать. Другого языка они не понимают.
— Хорош, — повторил Волоха, и я встретил его досадливый взгляд в зеркальце. У водителей, я давно заметил, даже у бандитов, есть склонность к компромиссам. Это у них профессиональное — не уступишь иному «чайнику» дорогу, не пропустишь его, нетерпеливого, на драном «Запорожце», тебе же хуже будет. Ему ремонт в копеечку обойдется, но и тебе.
— В самом деле, — решил наконец воспользоваться поддержкой Волохи Аркадий Валерьянович. — Ты бы, Леха, слез, что ли. Или прикуси язык. Нам предстоит серьезный разговор. И не для твоих ушей.
— Ты здесь кто? — спросил Леха у Волохи. — Водила. Я правильно говорю? Твое дело следить за дорогой и не отвлекаться. А тебе, друг Аркаша, другое скажу. Мне Бах что сказал? И какими наделил полномочиями? В случае, если переговоры зайдут в тупик, осуществить силовое решение.
— А кто сказал, что они зашли в тупик? — удивился Аркадий Валерьянович.
— Я сказал, — мрачно произнес Леха, повернувшись ко мне. — А насчет того, чтобы вмазать менту, я всегда — за.
— Он — адвокат, — напомнил Аркадий Валерьянович. — И как бы тебе снова срок не вмазали.
— Он — мент, — упрямо, с ненавистью глядя на меня, сказал Леха. — Ментом родился, ментом и подохнет.
Аркадий Валерьянович вопросительно посмотрел на меня, в ответ я посмотрел на свои китайские часы. Сейчас мне было плевать на его «ролекс».
— Минуты две это займет, — сказал я ему. — Не больше. Ну три, в зависимости от его темперамента. Потом я вернусь, и мы продолжим наши переговоры.
— Где вас высадить? — спросил Волоха. — Вон там стройка, пустырь — годится?
На пустыре мне стало тоскливо. Ну какой из меня адвокат, подумал я, ослабив узел галстука, если собрался бить морду потенциальному клиенту? Мне бы его защищать, а не уродовать. Он почувствовал мое настроение, молча развернулся и нацелил свой кулак прямо в мои зубы. Но я увернулся. И нехотя ударил его под дых. Словом, пришлось с ним повозиться дольше, чем я рассчитывал.
Вернулся я в машину через пять минут в мрачном настроении. За то время, пока я проводил свои приемы и контрприемы, стал накрапывать дождик.
Адвокат, мать твою, продолжал я себя накручивать, садясь в машину. Тебе бы портфель, пенсне, часы приема на медной табличке, рюмка водки перед обедом с последующим дневным сном… А ты как был мент поганый, так им и остался. Впрочем, кажется, ничего ему не сломал и не отбил. Один короткий удар в солнечное сплетение и хук слева. Отлежится на досках, куда я его аккуратно уложил. А дождик, который не собирается заканчиваться, надеюсь, освежит его дурную голову.
Аркадий Валерьянович смотрел на меня со страхом. Наверное, в душе он тоже не исключал силовое решение. А теперь, когда оно отпало, ему надо было срочно придумывать что-то другое.
Волоха, тот и вовсе рот открыл. Похоже, Леху он побаивался. Но не знал, радоваться ему или печалиться такому исходу.
— Он что, этот Леха, самый крутой у вас? — спросил я небрежно.
Никто не ответил, словно дара речи лишились.
— Кого-то ждем? — спросил я.
Волоха включил зажигание.
Мои родители облегченно вздохнули, когда я перешел в адвокаты. Мать даже прослезилась, узнав об этом. Отец стал лучше спать по ночам. Каждый раз, когда по телевидению или в газетах сообщали о гибели очередного работника милиции или прокуратуры, они просто не находили себе места, представляя, что в следующий раз это может произойти со мной. Они всегда были против профессии, которую я избрал. Объяснить им, чем следователь прокуратуры отличается от участкового, было трудно. Но то, что адвокатов не убивают, они усвоили твердо. И вообще маме нравилось, что адвокаты всегда такие солидные и респектабельные. Похоже, такого же мнения были и родители Кати, к которым я направлялся на очередные смотрины…
Очередные, поскольку с первого раза меня там не разглядели. И разве вы слышали о любви с первого взгляда к будущему зятю?
В этот день, в гостях у будущей тещи, я никак не мог сосредоточиться на том, о чем говорили за столом, или на блюде, которое ставили передо мной.
Краем глаза я видел, как Мария Евгеньевна поджимала губы и с укором поглядывала на дочь, мол, где ты откопала это сокровище. Катя толкала меня в бок… Я тут же начинал невпопад восторгаться фаршированными кабачками, хотя это был перец, либо горячо поддерживал Андрона Игнатьевича, своего будущего тестя, когда он громко заявлял, что в России уже все разворовали и растащили, но нет худа без добра, поскольку мировые акулы империализма, как только растащат последнее, потеряют к нам интерес и перестанут интриговать и засылать своих агентов. Вот тогда и заживем.
— Ты сейчас где? — шепотом спросила Катя.
— В джипе «лендровер», — сказал я. И приложил палец к губам, — после расскажу.
Я раздумывал над тем, как эти, из джипа, узнали о предстоящей нашей встрече с Катей. О том, где и когда она состоится. Что еще они знают? И вообще — кто они? Прослушивают мой телефон? Тогда зачем им нужно было раскрывать это раньше времени? Слушали бы и дальше. Решили продемонстрировать свое всемогущество, благодаря которому они могут все себе позволить? Привыкли не только просить, но и подталкивать?
— Юрий Петрович, попробуйте холодца, — жеманно сказала Мария Евгеньевна, пытаясь войти в роль тещи. К счастью, ей это плохо пока удавалось. И понимала она свое новое назначение лишь в том, чтобы накормить избранника дочери до отвала. Мол, посмотрим сначала, как он ест. А накормив его до отвала, так что он потеряет способность к сопротивлению, допросим по всей форме. И что за прежняя жена была, и как с ней жилось, да почему развелись…